Хендерсон, король дождя - [27]

— С ним никаких хлопот, мистер Хендерсон, — ответил Хэннок. — Славный котяра!

— Вам заплатили, чтобы вы за ним присматривали?

Он побоялся сказать правду и мотнул головой. На самом деле ему дали две бутылки виски и коробку сухого молока «Старлак».

— Нет, мистер Хендерсон, мне никто не платил, но я не прочь. С ним никаких хлопот.

— Я не потерплю у себя в усадьбе брошенных животных, — отрезал я и пошёл прочь, покрикивая:

— Минни, Минни, Минни!

В конце концов кот оказался у меня в руках. Даже не оказал сопротивления, когда я взял его за шкирку и отнёс на чердак, где и запер, а сам отправил заказное письмо хозяевам. Я дал им срок до четырех часов следующего дня, пригрозив, что по истечении этого времени с котом будет покончено.

Я показал Лили квитанцию и признался, что кот у меня в плену. Она пыталась повлиять на меня, даже вышла к обеду расфуфыренная и обсыпанная пудрой. Однако от меня не укрылась лёгкая дрожь её губ, и я понял, что она попытается меня урезонить.

— В чем дело, дорогая? Ты совсем не ешь.

Обычно она лопала будь здоров; официанты в ресторане сказали мне, что никогда не видели даму с таким аппетитом. Ей ничего не стоит умять пару огромных бифштексов и запить шестью бутылками пива. Я горжусь её способностями.

— Ты тоже не проглотил ни крошки.

— Это потому, что у меня тяжко на душе.

— Малыш, ну не надо так! — взмолилась Лили.

Я не поделился с ней своими планами, но в 3 часа 59 минут следующего дня поднялся на чердак, чтобы привести приговор в исполнение. Я взял с собой хозяйственную сумку, в которую спрятал револьвер. В маленькой, оклеенной обоями комнате под самой крышей было достаточно света. Увидев меня, кот прижался к стене, выгнул спину и ощетинился. В тесном помещении желательно было ограничиться одним выстрелом. Книга о Панчо Вилье познакомила меня с мексиканским искусством меткой стрельбы. Суть заключается в том, чтобы придерживать дуло указательным пальцем, а средним нажимать на спуск. Я метил коту в середину лба, но, очевидно, душа моя не лежала к убийству — иначе чем объяснить, что я промахнулся на расстоянии восьми футов? Тогда я рванул дверь, и кот вихрем вымелся наружу. На лестнице, вытянув прекрасную шею, с белым от ужаса лицом стояла Лили. Выстрел в доме для неё означал только одно — он напомнил ей самоубийство отца. Я и сам ещё не оправился от шока.

— Что ты там делал? — пробормотала Лили.

— Пытался выполнить данное обещание. Что ж ты так долго ждала? Теперь уже поздно.

Она разразилась слезами. Мне стало тошно, и я завопил:

— Забирай своего чёртова кота! Вам, чёртовым горожанам, плевать на животных! Бросаете их на произвол судьбы!

Хуже всего то, что у меня всегда самые лучшие намерения. Как мне удаётся сбиться с пути — одному Богу известно.

Однако теперь передо мной в полный рост встала проблема расправы над лягушками.

— Это — совсем другое дело, — уговаривал я себя. — Абсолютно ясный случай. Кроме того, мне представляется возможность показать, что именно было у меня на уме в истории с котом.

Сердце моё было уязвлено. Но мне все же удалось вернуть свои мысли в практическую плоскость. Я рассмотрел возможные варианты — от яда до землечерпательных работ, — и ни один не показался мне удовлетворительным.

— Единственный верный способ — бомба. Один взрыв — и всем тварям крышка. Они всплывут на поверхность, нам останется только их собрать. И пожалуйста — арневи смогут напоить своих коров! Исключительно просто.

Когда до Ромилайу дошло, что я имею в виду, он горячо запротестовал:

— Нет-нет, сэр, ни в коем случае!

— Что значит «нет-нет, сэр»? Не валяй дурака. Я старый солдат и знаю, о чем говорю.

Но с ним было бесполезно разговаривать: Ромилайу панически боялся взрывов.

— Ну ладно. Пошли в хижину. отдохнём немного. День был трудный, а завтрашний будет ещё труднее.

В хижине Ромилайу сразу начал молиться. Похоже, я его разочаровал. До него наконец-то начало доходить, что его наниматель — неудачник и сумасброд, который делает, не подумав. Так что он сложил руки под подбородком: ладонь к ладони, пальцы растопырены. Часто в такие минуты я наполовину в шутку и наполовину всерьёз предлагал ему замолвить и за меня словечко.

Окончив молитву, Ромилайу лёг на бок, поместив одну руку между сжатыми коленями, а другую подложив себе под щеку. В такой позе он обычно засыпал. Я тоже лёг поверх одеяла в тёмной хижине, куда не проникал лунный свет. Я не страдаю бессонницей, но в ту ночь мне было о чем подумать. Пророчество Даниила, брошенный кот, лягушки, древний затерянный мир, делегация плакальщиков, поединок с Итело и то, как королева заглянула мне в сердце и обнаружила там «грун ту молани». Все это перепуталось у меня в голове; я был страшно возбуждён, но в мыслях придерживался главного — способа разделаться с лягушками. Сотворю-ка я бомбу из моего карманного фонарика! Выну пару батареек и начиню корпус порохом из моего «магнума». Можете мне поверить, этого достаточно, чтобы убить слона!

Приняв, таким образом, решение, я лежал и посмеивался: отчасти над лягушками, представляя себе их удивление, а отчасти над собой: старый дурак, размечтался заслужить благодарность Виллатале, Мталбы, Итело и всего народа арневи! В мечтах я додумался до того, что королева пожелает возвысить меня до себя. А я скажу: «Спасибо, леди, но я покинул родной край не ради власти или славы; моя скромная помощь совершенно бескорыстна».