Хельсрич - [31]

— Привет, Валиан.

— Привет, Валиан.

— Моя принцепс, адепты-душ сообщают о недовольстве в сердце ”Вестника Бури”. Мы получаем аномальные данные о раздражении в ядре реактора.

— Мы рассержены, модератус. Мы жаждем обрушить гром на наших врагов.

— Мы рассержены, модератус. Мы жаждем обрушить гром на наших врагов.

— Это понятно, моя принцепс. Но вы сами… функционируете в полную силу? Вы уверены?

— Ты спрашиваешь, есть ли риск, что меня поглотит сердце ”Вестника Бури”?

— Ты спрашиваешь, есть ли риск, что меня поглотит сердбеккррсссххххх?

— Адепт, — обратился Валиан Карсомир к техножрецу в робе. — Удели внимание вокализатору принцепс.

Он снова повернулся к командующей. — Я верю вам, моя принцепс. Простите, что потревожил вас.

— Не за что просить прощения.

— Не за что пркккррррршшшшшшшк.

”Со временем это может начать раздражать”, подумала Зарха, но не стала передавать эти мысли на вокализатор. — Ваше беспокойство тронуло меня, Валиан.

— Ваше беспокойство тронуло меня, Валиан.

— Но у меня всё нормально.

— Нкршшвсё нормально.

Техноадепт встал рядом с амниотическим резервуаром принцепс. Механические руки выскользнули из-под его одежды и принялись за работу.

Примус-модератус Валиан Карсомир промедлил, прежде чем сотворил знак шестерни и вернулся на свой пост.

— Скоро мы пойдём в бой, Валиан. Гримальд обещал его нам.

— Скоро мы пойдём в бой, Валиан. Гримальд обещал его нам.

Валиан ответил не сразу. Если орки хотели сначала собраться с силами — то в его глазах, обстрел врага из-под защиты городских стен мало походил на битву.

— Все мы готовы, моя принцепс.

Томаз не мог уснуть.

Он сидел на кровати и глотал очередную порцию жгучего дешёвого разбавленного амасека, сваренного Хедоном на одном из складов в доках. В составе, судя по вкусу, содержалось машинное масло. Что ничуть не удивило бы Томаза.

Он сделал очередной большой глоток, вызвавший зуд в горле. Докер понял, что появился неплохой шанс покончить с амасеком за один присест. Он не привык пить на пустой желудок, но сомневался, что смог бы ещё раз поесть всухомятку. Томаз посмотрел на несколько так и нераскрытых плотно упакованных зерновых плиток на столе.

Может быть позже.

Он не был ни на северной стене, ни на восточной. На юге в доках сегодняшний день мало отличался от предыдущих. Скрежет соединений его крана заглушал все отдалённые звуки боя, и он потратил двенадцатичасовой рабочий день на разгрузку танкеров и организацию размещения грузов между складами — как поступал каждую смену.

Задолженность в разгрузке уже вставших в доки танкеров и тех, что ещё стояли на рейде — вот это было проблемой. У Томаза забрали половину бригады — призвали в резерв ополчения и разослали по всему городу в помощь гвардии — за километры от того места, где они были действительно нужны. Его избрали представителем Профсоюза докеров, и он знал, что и все остальные бригадиры стали испытывать нехватку человеческих ресурсов. Результаты работы, и без того трудной, стали совсем смехотворными, вот только никто из них даже не улыбался.

Стали говорить об уменьшении поставок сырья с платформ Вальдеза — после падения орбитальной обороны появилась опасность бомбардировки орками морских путей.

Но в конце концов потребность в топливе перевешивала риск гибели экипажей танкеров. Хельсричу нужно горючее. Поставки продолжатся. Даже в осаждённом городе доки останутся открытыми.

И они, так или иначе, оказались более загруженными, чем раньше, и это при том, что численность бригад сократилась наполовину. Команды гвардейцев Стального легиона и обслуживающих сервиторов заняли позиции на множестве противовоздушных турелей вдоль причала и на крышах складов. Сотни и сотни пакгаузов теперь служили ангарами для танков, были переделаны в ремонтные мастерские и гаражи для военных машин. Колонны боевых танков ”Леман Русс” медленно громыхали через доки, создавая пробки на дорогах.

Укомплектованные лишь наполовину и ослабленные постоянным вмешательством извне, доки Хельсрича практически остановились.

А танкеры всё прибывали.

Томаз проверил хронометр на запястье. Всего два часа до рассвета.

Он смирился с тем, что уже не будет спать до начала своей смены, и сделал очередной глоток отвратительного амасека из бутылки.

Хедона действительно стоило бы пристрелить за это крысиное пойло.

Она стояла под дождем, и шинель Стального легиона тяжело давила на плечи.

Ливень немного очистил улицы. Кирию окружал сильный запах серы от мокрых зданий — по всему городу кислотный дождь смешался с грязной шпаклёвкой, покрывающей каменные стены и рокрит.

”Не самый лучший момент, чтобы забыть респиратор, Кирия”…

Майор Райкен сопровождал квинтус-адъютанта на северную стену. Появились первые проблески на небе — на востоке вставало тусклое солнце. Кирия не хотела смотреть за стену, но не смогла себя остановить. В слабом освещении предстала вражеская армада — океан тьмы разлился от края до края.

— Трон Бога-Императора, — прошептала она.

— Могло быть и хуже, — заметил Райкен, ведя Кирию дальше после того, как взгляд адьютанта застыл на увиденном.

— Должно быть их там миллионы.

— Без сомнений.

— Сотни племён… Ты видишь все эти знамёна…