Хеллоуин - [25]
Точно выверенным молниеносным движением он вспорол крест-накрест переднюю брюшную стенку, с наслаждением наблюдая, как выползают из зияющей раны розовые петли кишечника.
– И не таким языки развязывали! – Он кромсал покачивающееся на веревке тело, на глазах превращающееся в бесформенный кусок мяса, все больше возбуждаясь от этого зрелища и не замечая тонких струек крови, брызжущих в лицо из пересеченных артерий – Что, так и не хочешь со мной побеседовать?
Запустив окровавленную лапу в остатки волос, Вурдалак запрокинул голову девушки назад, внимательно вглядываясь в искаженное гримасой боли и ужаса лицо с неестественно широкими зрачками. Затем, взяв со стола небольшой топорик, которым хозяйки разделывают мясо, обезглавил мертвое тело.
– Садист! Изверг! Нелюдь! – вскричал Глеб, полностью утратив чувство реальности. – Сейчас ты у меня получишь, сволочь!
– Спаси нас, солдат! – тихо шептали столпившиеся у него за спиной призрачные белые фигуры.
«И у кого хватило ума похоронить палача в окружении его жертв?» – думал политрук, останавливаясь возле едва приметного холмика, припорошенного снегом.
Склонившись над могилой, придерживая кол левой рукой, он принялся бить по нему обухом топора, с удовлетворением отмечая, как после каждого удара кол на несколько сантиметров уходит в замерзший грунт.
– Ну вот и все! – Политрук вытер пот со лба и распрямился, любуясь проделанной работой.
Над кладбищем повисла тишина. Гнетущая, зловещая тишина, не предвещающая ничего хорошего.
– Чего замолчали? – Пытаясь побороть холодящее чувство ужаса, Глеб шагнул назад, оборачиваясь к безмолвно застывшим за спиной призракам.
Тотчас холмик бесшумно взорвался, разбросав в стороны мерзлые комья, и из разверзшейся под ногами черной дыры появился Вурдалак, костлявой рукой схватив Глеба за полу шинели.
– Теперь не уйдешь! Я утащу тебя с собой! – хрипел полицай с выпученными глазами, вывалившимся языком и пересекающей шею странгуляционной бороздой, второй рукой пытаясь дотянуться до горла Глеба.
Вздрогнув от страха, политрук взмахнул топором. Не встретив сопротивления, топор со свистом рассек стылый воздух и, выскользнув из потных ладоней, отлетел далеко в сторону, тихо звякнув о мерзлую землю.
– Что, не получилось? – злорадно шептал Вурдалак, смыкая пальцы с длинными загнутыми ногтями на шее своего врага.
Дрожащей рукой Глеб потянулся к кобуре, но в этот момент дыхание перехватило, и он, судорожно ловя широко раскрытым ртом воздух, лицом вниз повалился на восставшего из могилы мертвеца.
Не успело смолкнуть испуганно заметавшееся среди деревьев эхо нестройного залпа, спугнувшего стаи ворон, как над кладбищем поплыла торжественная мелодия государственного гимна.
Опустив гроб в могилу, солдаты взялись за лопаты. Гаврилкин, первым бросивший в яму комок мерзлой земли, отошел в сторону и, натянув на голову шапку-ушанку, закурил, мрачно осматриваясь вокруг.
– Что, командир, политрука ищешь? – спросил старшина, останавливаясь рядом. – Его здесь нет. И никто его с утра не видел. Как бы с ним не произошло чего.
– А что с ним может произойти? Выпил вчера лишнего и спит теперь сном праведника.
– Дай Бог, чтобы все именно так и было. Вот только мне почему-то в это не верится, – тяжело вздохнул старшина.
– А ты знаешь, командир, что мне сегодня утром доложил Лисичкин? Они повстречали политрука ночью возле костела. И, как сержанту показалось, у того что-то случилось с головой. Начал буровить, что мертвые бандеровцы на площади распивают водку, а потом схватил кол и направился в сторону кладбища.
– И что из того? Ты серьезно, Поликарпыч, думаешь, что он дошел? Трус ведь политрук наш, и я уверен, что он вернулся с полпути.
– А если не вернулся? Ты, Сергей, как хочешь, а я схожу, проверю. Тут недалеко.
Старшина решительно направился в сторону центральной аллеи.
– Погоди, я с тобой, – выбросив окурок, Гаврилкин пошел следом. – Ведь это я его подбил на эту авантюру.
– Да-а… Ну и дела… – растерянно протянул он, разглядывая лежащий навзничь рядом с глубоко вбитым в землю колом слегка припорошенный снегом труп. – Ты, Поликарпыч, вот чего… Быстренько дуй назад и пришли солдат, пока они не успели уехать. И пусть захватят плащ-палатку.
– Выходит, он, политрук наш, к этому делу отнесся на полном серъезе. Шутки не понял, – вслух рассуждал Гаврилкин, снимая головной убор.
– А я-то, козел, ему еще подсеял эти дурацкие папироски с маковой соломкой. После этого, видать, у него ум за разум и зашел окончательно. Кстати, а где они?
Засунув руку в карман шинели покойника, он достал измятую, наполовину пустую пачку и, скомкав, закинул ее далеко за ограду.
– Так будет лучше. А то особисты, которые будут расследовать этот случай, начнут задавать ненужные вопросы. Я выкручусь, а вот Амирханову за такие вещи точно оторвут голову. Как же тебя, политрук, угораздило здесь окочуриться? Покойничков испугался? А почему назад не вернулся? Неужели это Божья кара?! – Гаврилкин невольно вздрогнул, вспоминая вчерашний разговор. – Так что, выходит, Бог все же есть, раз он тебя так сурово наказал?
– Разрешите, товарищ старший лейтенант?
13 авторов.13 рассказов и повестей.13 серийных убийц и маньяков.Создатели антологий-бестселлеров «Самая страшная книга 2014» и «Самая страшная книга 2015» представляют новый уникальный проект – сборник, целиком и полностью посвященный, пожалуй, самой ужасающей теме современности.Писатели, работающие в жанре «хоррор», заглянули на свой страх и риск в кровавую бездну человеческого безумия – и готовы поделиться с вами теми кошмарами, которые в этой бездне увидели.Не для слабонервных. Не для детей. Не для беременных.Будь осторожен, читатель.
«Этопять», как пишут в Интернете. Это юбилейная пятая ежегодная антология лучших новых рассказов в жанре хоррора, мистики и триллера. Книга, пропустить которую вы не имеете права. Это девятнадцать – «волшебное» число Стивена Кинга – девятнадцать историй, от которых мурашки бегут по коже. Это сто – сто процентов ужасов и кошмаров прошлого, настоящего, будущего, среди которых наверняка есть и ваш персональный кошмар. Это три. И это тысячи. Три слова – Самая Страшная Книга, – которые стали паролем доступа в мир сверхъестественного для тысяч и тысяч читателей. Мы вновь открываем портал в темное измерение.
Монстров не существует!Это известно каждому, но это – ложь. Они есть. Чтобы это понять, кому-то достаточно просто заглянуть под кровать. Кому-то – посмотреть в зеркало. Монстров не существует?Но ведь монстра можно встретить когда угодно и где угодно. Монстр – это серая фигура в потоках ливня. Это твари, завывающие в тусклых пещерах. Это нечто, обитающее в тоннелях метро, сибирской тайге и в соседней подворотне.Монстры – чудовища из иного, потустороннего мира. Те, что прячутся под обложкой этой книги. Те, после знакомства с которыми вам останется лишь шептать, сбиваясь на плачь и стоны, в попытке убедить себя в том, что:Монстров не существует… Монстров не существует… Монстров не существует…
Мифический Жнец, старуха с косой, гниющие зомби или просто увядший цветок – у смерти много лиц, но ее настоящий лик никому из живых неведом. Смерть – Великое Неизведанное. Смерть – Великое Неизбежное. И как все незнакомое, но грядущее – смерть пугает. В этой антологии собраны рассказы и повести о смерти и мертвецах. От самых экзотических (хоррор-вестерн от Максима Кабира, самурайский эпос Дмитрия Костюкевича) до простых, каждому понятных и близких (истории Алексея Шолохова и Майка Гелприна). И даже без черного юмора не обошлось, и некрореализму в традициях Мамлеева есть место на страницах этой книги. Ведь у смерти так много лиц… Вот они, перед вами, эти лица.
В 1983 году впервые прозвучала песня «Гоп-стоп», профкомы начали запись желающих купить «москвич» в кредит и без очереди, цены на нефть упали на четвертый год афганской кампании в полтора раза, США ввели экономические санкции против СССР, переместили к его границам крылатые ракеты и временно оккупировали Гренаду, а советские войска ПВО сбили южнокорейский «боинг».Тринадцатилетний Артур живет в лучшей в мире стране СССР и лучшем в мире городе Брежневе. Живет полной жизнью счастливого советского подростка: зевает на уроках и пионерских сборах, орет под гитару в подъезде, балдеет на дискотеках, мечтает научиться запрещенному каратэ и очень не хочет ехать в надоевший пионерлагерь.
«Возвращение “Пионера”» – новый роман Шамиля Идиатуллина, писателя и журналиста, дважды лауреата премии «Большая книга», автора романов «Город Брежнев», «Бывшая Ленина», «Последнее время». В 1985 году трех школьников отбирают для участия в секретной космической программе «Пионер». Подростки должны помочь человечеству покорить Вселенную, а прежде – спасти его от смертельной угрозы. И это только начало испытаний. Когда они вернутся на Землю, то обнаружат, что попали в далекое будущее, где их никто не знает, где не существует их страны и где не осталось почти ничего, чем они дорожили и ради чего шли на жертвы.
Коллеги называют его «отцом русского хоррора». Читатели знают, прежде всего, как составителя антологий: «Самая страшная книга 2014–2017», «13 маньяков», «13 ведьм», «Темные». Сам он считает себя настоящим фанатом, даже фанатиком жанра ужасов и мистики. Кто он, Парфенов М. С.? Человек, который проведет вас по коридорам страха в царство невообразимых ночных кошмаров, в ту самую, заветную, «Зону ужаса»…Здесь, в «Зоне ужаса», смертельно опасен каждый вздох, каждый взгляд, каждый шорох. Обычная маршрутка оказывается чудовищем из иных миров.
В книге собраны предания и поверья о призраках ночи — колдунах и ведьмах, оборотнях и вампирах, один вид которых вызывал неподдельный страх, леденивший даже мужественное сердце.
Двадцатые — пятидесятые годы в Америке стали временем расцвета популярных журналов «для чтения», которые помогли сформироваться бурно развивающимся жанрам фэнтези, фантастики и ужасов. В 1923 году вышел первый номер “Weird tales” (“Таинственные истории”), имевший для «страшного» направления американской литературы примерно такое же значение, как появившийся позже «Astounding science fiction» Кемпбелла — для научной фантастики. Любители готики, которую обозначали словом “macabre” (“мрачный, жуткий, ужасный”), получили возможность знакомиться с сочинениями авторов, вскоре ставших популярнее Мачена, Ходжсона, Дансени и других своих старших британских коллег.
Сережа был первым – погиб в автокатастрофе: груженый «КамАЗ» разорвал парня в клочья. Затем не стало Кирилла – он скончался на каталке в коридоре хирургического корпуса от приступа банального аппендицита. Следующим умер Дима. Безалаберный добродушный олух умирал долго, страшно: его пригвоздило металлической балкой к стене, и больше часа Димасик, как ласково называли его друзья, держал в руках собственные внутренности и все никак не мог поверить, что это конец… Список можно продолжать долго – Анечка пользовалась бешеной популярностью в городе.