Хелена Рубинштейн. Императрица Красоты - [94]

В этой поездке Хелену сопровождала целая свита: кроме Патрика и Малы в Москву отправилась Цеска, прилетевшая из Лондона, а также госпожа Вадас, занимавшаяся австралийским салоном, три девушки-консультанта и медсестра, бесстрастная ирландка, в обязанность которой входило ухаживать за Мадам. Они летели на советском самолете вместе с группой официальных представителей, которые должны были заниматься выставкой.

Отзывы об этом путешествии были очень разные, пресса, черпавшая информацию в пресс-службе на Пятой авеню, писала противоречивые статьи. По словам Мадам, поездка принесла множество новых деловых, научных и дружеских контактов. По словам же Патрика О’Хиггинса, это был настоящий ад.

Хелена не была в Москве с 1938 года – она ездила туда в свадебное путешествие с князем Гуриели. Двадцать лет спустя многое там изменилось, люди на улицах, молодежь, звуки и вывески – все казалось другим. Советские женщины очень интересовались косметикой и макияжем. Хелена отмечала, что причесаны дамы в большинстве своем старомодно – две косы вокруг головы, популярной тогда перманентной завивки почти не встречалось. Макияж ограничивался пудрой и легким прикосновением губной помады. Женщины выглядели просто, но по-своему модно. Патрик же вспоминал, что она, не переставая, бранилась.

Хелену со свитой поселили на девятом этаже гостиницы «Украина». Это была новая гостиница, расположенная в самом сердце Москвы, в ней было две тысячи номеров. Вечером Хелена наслаждалась потрясающим видом собора Василия Блаженного из окон своего номера. Номер был вполне комфортабельный, но, говорила она, советский комфорт нельзя сравнивать с американским представлением об удобстве. Как бы то ни было, туристы, проживавшие в номерах люкс, могли пользоваться за тридцать долларов в день комнатой с ванной, трехразовым питанием, услугами переводчика и шофера по три часа в день. «В России нужно быть очень терпеливым, – говорила Хелена. – Русские по темпераменту люди спокойные и неспешные. Иногда нам приходилось ждать лифта целую вечность, а обед мог продолжаться часа три»[150].

Если верить версии Патрика О’Хиггинса, их разделили: Цеска, Мала и он сам жили в гостинице «Националь», а Мадам с медсестрой и остальными – в другой гостинице. Улыбки, дружеское расположение, приглашение выпить – ничего не помогло, и Мадам вынуждена была подчиниться, а о знаменитой «Украине» даже речи не шло, так уверял секретарь.

На следующее утро, в половине восьмого утра, Мадам уже стучала в дверь молодого человека, торопя его одеться и идти вниз завтракать. Она заняла стол, разложила около каждого места личные вещи. Она была одета в пурпурную тунику, к круглой шапочке в цвет туники была приколота любимая брошь, на которой были изображены два императорских орла. С ней была сиделка, перебиравшая четки. Всему персоналу гостиницы Хелена раздала по тюбику губной помады. Такие подарки очень ей помогали во время всей поездки.

В день открытия выставки Хелена предстала в красно-белом шелковом костюме, на шее ярусами красовались жемчуга, в ушах – огромные серьги. Она отказалась сидеть на почетном месте рядом с Никитой Хрущевым и Ричардом Никсоном, тогда еще вице-президентом Соединенных Штатов, на специальной трибуне. Она считала, что ее место рядом с молодыми женщинами, работавшими в американском павильоне и проводившими демонстрации продукции ее марки. «Почетную обязанность» она возложила на Малу.

Зато она присутствовала на приеме, устроенном после церемонии открытия. Обед проходил в ресторане гостиницы «Националь». Гостиница эта была оформлена в стиле ар-нуво, а ее ресторан считался одним из лучших в Москве. За столом клана Рубинштейн сидели их друзья, известные в области косметологии и моды люди и журналисты. Пили водку и закусывали икрой. Первым блюдом обеда был борщ, а затем подали знаменитые котлеты по-киевски, золотистые и хрустящие, и очень вкусный хлеб.

Вечер продолжился в американском посольстве, где гостей приветствовала супруга посла США вместе с четой Никсонов и Милтоном Эйзенхауэром. Мадам сменила наряд. Теперь она была одета в платье китайского покроя и похожее пальто, точно такой же длины, как и платье, и конечно же многочисленные украшения. Ее представили господину Никсону, с которым она недолго разговаривала.

– Ну и как он вам? – поинтересовался потом Патрик.

– Если выбирать из них двоих, то я предпочту русского, – ответила Хелена.

– Хрущева?!

– Да, он говорит обо всем прямо. Но ни тот, ни другой не вызывают у меня доверия. Как все политики, они играют свою роль, но Никсон далеко пойдет. Он – воплощение американского среднего класса. Wait and see (Подождите – увидите), однажды он станет президентом. Американцам нравится этот тип людей, они думают, что таким можно доверять[151].

На официальном открытии стенда на следующий день Мадам лично контролировала презентацию своих товаров и услуг. Все было точно так же, как в салонах, вплоть до того, что, как и там, проходили косметические процедуры и уроки макияжа в открытых кабинках. Тема ее программы звучала так: «Красота гармонии». Стенд «Хелена Рубинштейн» был самым привлекательным в парке Сокольники и привлек огромное количество посетителей. Людей было так много, что маленький белый заборчик, окружавший стенд, чуть не опрокинули.