Хелена Рубинштейн. Императрица Красоты - [82]

, а потом с большой помпой открылась в частной галерее Хелены в Нью-Йорке, на Парк-авеню. Предисловие к каталогу выставки написал Альберто Моравиа. В результате, к своему глубокому удивлению, Мадам получила от итальянского правительства орден Stella della Solidarieta («Звезда дружбы») за этот проект. Эта маленькая ленточка исчезла в сундучке с драгоценностями и появлялась, только когда Мадам приезжала в Италию.

Между тем состояние Хелены улучшалось, и доктор наконец позволил навещать ее. Гораций проводил долгие часы у постели матери. Казалось, впервые отношения между ними стали доверительными и теплыми. Он объяснял ей, почему выбрал тех или иных итальянских художников, рассказывал об их работе, описывал мастерские и глубоко и тонко рассуждал об искусстве, хотя сам и не был художником.

Чувствуя себя все лучше и лучше, Мадам стала уставать от этих разговоров. «Давай же поговорим о делах!»

Глава 29. Выздоровление

Пока Мадам набиралась сил в Риме, Гораций пытался убедить ее в необходимости создания новой люксовой линии средств для ванны и душа. Он придумывал роскошные упаковки и соблазнительные названия. Убедить ее было нелегко, она перечисляла уже существующие на рынке средства для ванны и расхваливала их свойства. Но Гораций упрямо продолжал описывать чудную новую серию, которую хотел создать. Он придумал для нее прекрасное название – Fleurs du mal («Цветы зла»). Услышав это, Мадам сразу изменила тон. Слова звучали странно и привлекательно. Плохое знание французского не позволяло ей полностью понять смысл, но музыка фразы пленила ее. Мадам согласилась.

Она быстро поправлялась, и доктор Овари посоветовал совершать небольшие прогулки по виа Венето. Во время этих прогулок Мадам, опираясь на руку сына, беспрестанно обсуждала с ним новое начинание. В то время Гораций и Хелена стали очень близки, Хелена делала пометки в блокноте, записывала названия… Наконец Золтан Овари объявил: Мадам совершенно здорова и, соблюдая необходимые предосторожности, может покинуть отель.

Она отблагодарила монахинь, подарив каждой по набору помады, чем повергла их в крайнее изумление, заплатила доктору и служащим отеля и решила, что поедет на машине в Грасс вместе с Патриком и Горацием. «Мне нужен воздух, найдите открытую машину! Я хочу дышать свежим воздухом. Юг – идеальное для этого место, мы проведем там неделю».

После двенадцати часов, проведенных в открытом «понтиаке», Мадам объявила, что голодна и хочет рыбы. Патрик сидел на заднем сиденье, заваленный вещами, и с трудом выдохнул:

– Что касается рыбы, то я знаю прекрасное местечко по дороге, в Вилльфранш, между Монте-Карло и Ниццей.

Мадам согласилась, и они обедали в тот вечер в отеле Welcome. В конце вечера они заметили оживление и суету у входа. «Мой столик готов?» – спрашивал Жан Кокто.

Он пришел с двумя весьма элегантными дамами, герцогиней де Грамон и мадам Весвейлер, и очень красивым молодым человеком атлетического телосложения. Патрик познакомился с Кокто в Нью-Йорке, когда тот недолгое время был автором Flair. Поскольку он совершенно не говорил по-английски, Флер попросила Патрика «служить ему Антигоной», как выразился сам Кокто.

Патрик поднялся, чтобы приветствовать поэта, который, также узнав его, поспешил к их столику и горячо обнял старого знакомого. Гораций застыл в изумлении, а Мадам прищурилась, стараясь вспомнить этого невысокого человека с всклокоченными волосами, который драматически жестикулировал перед ней. Они как-то встречались у Миси Серт, но с тех пор больше не виделись. Но как только Патрик произнес имя Кокто, а тот вскричал: «Приветствую Императрицу Красоты!», Хелена тут же его вспомнила. Кокто обернулся к сопровождавшему его молодому человеку и сказал: «Позвольте вам представить – Жан Марэ!»

Мадам пригласила Жана Кокто и его протеже прийти к ним обедать на следующий день в «Белый дом», но поэт предложил им всем встретиться у госпожи Весвейлер в Кап-д’Антиб. Польщенная, Хелена приняла приглашение.

Хелена, Гораций и Патрик вновь сели в «понтиак» и продолжили путь до Грасса. Стояла уже темная холодная ночь, когда они наконец добрались до места. Мадам приподнялась на сиденье, чтобы рассмотреть дом. «Ненавижу его, – сказала она, – он похож на белого слона. Я потратила на него больше двухсот миллионов франков, а провела здесь в общей сложности всего шесть ночей».

Вдруг дом осветился, и на пороге появились два заспанных слуги, чтобы встретить хозяйку. «Зачем столько света?» – заворчала она вместо приветствия. Войдя, она увидела огромные вазы с букетами цветов, стоявшие повсюду в холле: на столиках, подоконниках и даже на мраморном полу. «Да зачем же все эти цветы?» – наконец спросила она. Слуги молчали, а Гораций понурился.

Дом в Грассе нисколько не походил на квартиры Мадам. Преимущественно белый и зеленый, он не был выкрашен в теплые роскошные оттенки, которые она так любила. Нагромождение вещей и уютный хаос, в котором она обычно жила, были здесь совершенно неуместны – в доме царил идеальный порядок. Патрик понял, почему она не любит это место: дом ни капли не соответствовал ее вкусу и характеру.