Хелен - [16]

— Ты сегодня такой мрачный и кислый, Блейк, что хоть этим пустячком я извинюсь за тебя перед твоей прелестной супругой.

— Спасибо, Джо, — заулыбалась Клэр. — С тобой я готова ужинать хоть семь раз в неделю.

— Что ж, поделом мне, — кивнул я. — Валяйте, топчите меня ногами.

— Знаешь, Блейк, — сказал Джо, — ты мне не поверишь, но я люблю читать на ночь. Вот сейчас я зачитываюсь похождениями Шерлока Холмса — сыщика, что работал на пару с доктором Ватсоном. Помнишь? Так вот, когда кто-то куксится, он всегда относит это на счет печени. Может, и у тебя, старина, печенка пошаливает?

Джо Апполони лишь недавно стал так разговаривать. Мафиози окультурился. В каждом казино на Платиновой Аллее имелся собственный специалист по созданию общественного имиджа; не сомневаюсь, что читать книги Джо начал именно по его подсказке.

— Увы, Джо, все не так просто.

— Просто или сложно — уже тебе судить. Верно, Клэр? Да, кстати, Клэр, хочешь познакомиться с Санни Фоулером?

— Еще бы! — пылко выкрикнула моя жена.

— Вот видишь, Блейк, — назидательно произнес Джо Апполони. — Казалось бы, что в этом Санни Фоулере особенного — так нет же, каждая женщина в нашем городе готова ему на шею повеситься. Должно быть, прикидывают так: что хорошо для Салли Эрвайн — хорошо и для нас. Верно?

Джо проводил нас в зал для коктейлей, в котором, помимо бара, располагались сцена, оркестровая яма и места для доброй тысячи зрителей. Там нас снова приветствовал Каттлер. Он сидел за отдельным столом с женой и кузиной и сказал, что будет счастлив, если Клэр присоединится к ним.

— Хочешь посмотреть шоу? — спросил меня Джо.

Я помотал головой.

— Нет, Джо, не хочу. Мы можем поговорить?

— Я всегда к твоим услугам, — кивнул Джо. — Пойдем к бару и тяпнем коньячку. Может, повеселеешь?

Я оставил Клэр с Каттлерами и последовал за Джо Апполони к стойке бара. Зал быстро заполнялся посетителями. По моим подсчетам, в нем было уже человек пятьсот-шестьсот, и люди продолжали прибывать. Какая-то певичка закончила гнусавить «Хелло, Долли» и ей вежливо поаплодировали. Джо обвел взглядом зал и довольно хмыкнул — имя Санни Фоулера притягивало публику, как магнит.

— Пей, Блейк, — ухмыльнулся Джо. — По-моему, это лучший коньяк в штате. А то и во всей Америке. Ну что, тебя заботит эта шлюшка, которая пришила судью Ноутона? Я прав?

— Да. Как ты догадался?

— Господи, Блейк, неужели ты считаешь, что в нашей дыре хоть что-то может делаться без моего ведома? Кстати говоря, я рад, что Истукан сейчас не здесь.

— Почему?

— Я отвечу, Блейк, но только в том случае, если ты пообещаешь, что это останется между нами.

— Кажется, я никогда не страдал словесным поносом, — огрызнулся я.

— Ладно, не лезь на рожон. Истукан — мой кореш. Я своих корешей не подвожу. Но он просто слышать не может об этой девке. Даже говорить спокойно не способен. Уверяет, что готов прибить её собственными руками. Словом, ты окажешь ему медвежью услугу, если спасешь её от петли.

— Ты же сам знаешь, сколько у меня шансов её спасти. А чем она так насолила Бергеру?

Прежде чем ответить, Джо чуть помолчал. Потом сказал:

— Странная она бабенка. Очень странная. То ведет себя как последняя стерва, а то вдруг — ангел во плоти, да и только. Так вот, она заявила Истукану, что вместо головы у него мешок с дерьмом.

— А разве не так? — изогнул брови я.

— Остряк ты, Блейк, — вздохнул Джо Апполони. — Ты мне нравишься. Ты умен, никому задницу не лижешь, да и за словом в карман не лезешь. Возможно, ты далеко пойдешь. Смотри только — не перехитри самого себя. Следи за своим языком. Не обижайся, я тебе просто объясняю расклад карт. Истукан — мой кореш.

— Ты мне тоже нравишься, Джо. Я запомню твой совет.

— Вот и отлично. — Он протянул мне здоровенную лапу и ухмыльнулся. Я пожал её. — Ты не трус, — сказал Джо. — Трусов я на дух не выношу. И все-таки — не упоминай её имени при Истукане. Так лучше будет.

— Хорошо.

— Видишь ли, Блейк, у меня ведь тоже свои счеты с этой бабенкой. Только это другая история. Но видел бы ты, как она отшила Истукана! Если Истукану нравится какая-то телка, он либо добивается её, либо ломает. Пиласки он добиться не мог. Сидим мы с ней как-то у меня в апартаментах, как вдруг приходит Истукан и начинает её уговаривать — это Истукан-то! А она заявляет ему что-то вроде: «Пошел вон, грязная свинья!». Но самое поразительное — Бергер потом уверял, что выругалась она по-немецки!

— Что ж, — я пожал плечами. — Вполне естественно. Бергер ведь фриц…

— Да, но это ещё не все. Он размахнулся, чтобы залепить ей оплеуху — а Истукан малый здоровенный, сам знаешь… Так вот, она перехватила его руку, стиснула, как он потом уверял, «стальными клещами», вывернула за спину и зашептала на ухо, что зря он, мол, это. И выложила кое-какие сведения о его тайных делишках, которые, попади они не в те руки, посадили бы Бергера на электрический стул. Истукан потом побожился, что и это все она сказала ему по-немецки.

— Врешь!

— Нет. Это чистая правда, Блейк. Я бы не сказал это ни тебе, ни кому другому, но — ты же её адвокат.

— Ты бы хотел, чтобы я её вызволил, Джо?

— Я-то не кровожадный, ты меня знаешь. Да и судью Ноутона я знал. На месте отцов города я бы вообще наградил её памятной медалью.