Хедвиг совершенно не виновата! - [17]
Хедвиг суёт ноги в ботинки и выбегает на улицу. Уже темно. По-декабрьски темно.
Папа остановился на полпути к машине. Он смотрит на пастбище.
– Не увози Макса-Улофа! – кричит Хедвиг. Она догоняет папу и тянет его за руку.
Папа не отвечает. Он смотрит так, словно не верит своим глазам.
И тут Хедвиг понимает, что случилось.
Макс-Улоф пропал. На пастбище никого нет.
Да, длинноухий уродец сбежал. Забор погнут, он переступил через него и убежал в лес. И Хедвиг знает почему. Потому что она сказала ему «я тебя ненавижу». Как она могла сказать такое, да ещё Максу-Улофу, которого никто никогда не любил!
Папа зовёт и приманивает его:
– Макс-У-уло-оф!
Хедвиг закрывает глаза и думает: милый добрый Боженька, сделай так, чтобы Макс-Улоф вернулся. Если ты вернёшь его, я стану самой внимательной хозяйкой на свете и буду каждый день давать ему по кусочку сахара.
Но Макс-Улоф не идёт. Только снег идёт. Толстые пухлые хлопья бесшумно падают на землю. Маленькие непослушные ослиные следы на глазах засыпает снегом. А когда они исчезнут насовсем, то, без всяких сомнений, пропадёт и Макс-Улоф.
Каникулы
Жил-был осёл. Он влачил жалкое, унылое существование в старом и ветхом стойле. Однажды вечером, когда он спал, к нему вбежала женщина в юбках, задранных до колен. Она была толстая, как бочка, и с ней был её муж. А теперь угадайте, что она сделала! Она упала на солому и стала кричать так, что осёл не на шутку перепугался. Вскоре на соломе появился ребёнок. Это был Иисус Христос.
Это случилось много-много лет назад. Когда Иисус подрос, он разъезжал только на ослах и ни на ком другом ездить не желал. Он как бы проникся симпатией к этим милым животным.
Хедвиг много думала про Иисуса и его замечательных ослов. Везёт же некоторым. Когда ты Иисус, никто не станет удивляться, что у тебя дома живёт осёл, все в восторге, что бы ты ни сделал. Совсем другое дело, когда ты не Иисус, а всего-навсего маленькая убогая Хедвиг.
Учитель рассказывает о рождении Христа и не видит, как Эллен тычет пальцем в спину Хедвиг.
– Эй, как поживает твой осёл?
Карин хихикает. Хедвиг не отвечает.
– Слышь! – шепчет Эллен. – Как там осёл?
– Заткнись! – говорит Хедвиг.
Какая несправедливость, что Карин и Эллен можно сидеть вместе, а Хедвиг с Линдой нельзя. Учитель считает, что они слишком много болтают.
Эллен хмыкает:
– Подумаешь, уже и спросить нельзя.
– Что там такое происходит? – трубит учитель, наконец обратив на них внимание. Книгу о Христе он отложил на стол.
– Хедвиг сказала «заткнись», – говорит Карин.
– Да, потому что ты мне мешала! – шипит Хедвиг.
– Тихо, – вздыхает учитель.
– Но я просто хотела, чтобы Хедвиг рассказала про Макса-Улофа, – говорит Эллен. – Она единственная из моих знакомых, у кого есть дома осёл.
Кто-то смеётся. Учитель задумчиво теребит бороду.
– Хр-м, не сейчас.
– Ну пожалуйста!
– Я не хочу! – говорит Хедвиг. – Отстаньте от меня, я хочу послушать про Иисуса!
– М-м, – мычит учитель и снова берётся за книгу.
Хедвиг ставит локти на парту. В классе темно. Одна парта пустует. Альфонс. После драки он так и не появлялся в школе. Нос ещё слишком распухший, и губа толстая, как подошва. Он лежит дома и сосёт черничный кисель через трубочку. Думать об этом ужасно. Но ещё ужаснее представить себе, что будет, когда он поправится и вернётся в школу. Потому что вообще-то Хедвиг не умеет драться. Просто в тот раз кулаки сами собой налились злобой.
– Эй! Хедвиг! – шепчет Эллен.
– Отстань!
– Так, ну хватит уже! – кричит учитель. – Неужели непонятно?
– Я хочу пересесть! – говорит Хедвиг. – Надоели уже!
– Пусть сядет со мной! – кричит Линда.
Линда сидит с Йоном. От Йона пахнет коровником.
– Ну-у, – говорит учитель. – С вами уже давно всё понятно. Вы и пяти минут помолчать не можете.
– Можем! Обещаем! – говорит Хедвиг. – Можно я пересяду к Линде? А Йон сядет с Патриком!
Учитель зажмуривается. Потом качает головой.
– Нет, мы вот как поступим. Хедвиг, вы с Линдой поменяетесь местами. Тогда девочки не будут к тебе приставать, раз уж им никак спокойно не сидится.
Хедвиг вздыхает. Они с Линдой медленно собирают вещи. Переезд завершён, Хедвиг садится с Йоном. В ноздри проникает запах коровника.
Учитель продолжает читать.
Но вскоре вскакивает Линда.
– Отстаньте! – шипит она Эллен и Карин.
Эллен разводит руками:
– Мы ничего не делали!
– Ага, а кто же меня ущипнул? – спрашивает Линда.
Учитель швыряет книгу на стол.
– Неужели последний день перед каникулами нельзя посидеть тихо? Чем вы там занимаетесь, вы двое?
– Ничем! – возмущается Карин. – Мы ничего не делали!
– Но меня кто-то ущипнул! – говорит Линда.
– Учитель, я не хочу сидеть с Хедвиг! – пищит Йон.
– Это ещё почему?
– От неё пахнет мылом. Мама говорит, что у меня от мыла астма.
Учитель покраснел, как головка рождественского сыра, кажется, ещё секунда – и он взорвётся.
– Я не хочу сидеть перед ними, – бормочет Линда, сердито глядя на Эллен и Карин. – Только отвернёшься, а они щипаются.
– Неправда! – шипит Эллен.
Учитель трёт виски и закрывает глаза.
– О’кей, – говорит он. – Сделаем вот как. Эллен садится с Йоном.
– Нет! – пищит Эллен.
– Карин садится с Патриком, – продолжает учитель. – А Хедвиг и Линда могут занять парты Карин и Эллен, если обещают после каникул быть умницами и не болтать.
