Хазары - [5]
Шрифт
Интервал
Брал дань с великого Царьграда.
Был сердцу русскому отрада
На рабства цитадель набег!
Склонился перед ним Царьград,
Сменив гордыню на смиренье,
И в это звездное мгновенье
Олег рабам был друг и брат.
(Царьград возник рабов трудами.
Стена и пристани, и храмы,
И город дивной панорамы
Построен русскими рабами!)
Рабы! Венец беды народа!
Но и Империи — беда!
Особенно в те дни, когда
Пришла с полками к ним свобода!
И с двух сторон окружены
В Царьграде кесаря войска:
Славян могучая река
Бушует с двух сторон стены.
Отметил князь слезы поколений!
Пришел черед платить за слезы!
Перед лицом такой угрозы
Пал гордый город на колени.
Поклялся: Присно и во веки
Рабами русскими торговлю
Отныне он карает кровью!
(В беде на все согласны греки).
Велик Олег! Державной властью
Соединил в боях два моря
Хазарам на разор и горе
Он каганат рассек на части.
При нем же гордый русский стяг
И дома стал хазарам страшен.
Его с Итиля грозных башен
В бессильной злобе видел враг.
Но, главное, Олег рабов
Вернул домой из стен Царьграда
И ПАМЯТЬ — лучшая награда
Для вещего во тьме веков.
Игорь (древний)
Князь Игорь княжил первый год,
Пятьсот ладей послал к хазарам!
Погибли все они не даром,
Но не вернулся в КИЕВ флот!
Расплатой за нее — Беда!
И сироты, и вдовы плачут!
И катастрофы у Царьграда,
И в море дальнем у Берды
Князь вел от горя до беды,
До нищеты, позора, глада
За неудачи князя страха
Вновь натерпелся наш народ
Славян рабов вновь продает
Царьград, Итиль, Багдад и Кафа
Сын Рюрика и зять Олегов
Погиб в бессмысленной борьбе,
Посеяв ненависть к себе
Славян за дружбу печенегов
Но как муж Ольги, как отец,—
Он в нашей памяти по праву,
В любви двух бьющихся сердец,
Жизнь давший князю Святославу
ОЛЬГА
За гибель Игоря княгиня
Отмстила мелочным древлянам,
Святая ОЛЬГА, мать славянам,
Заступница и берегиня
Славян учила чтить законы
Мир наступил среди племен
Сам император был пленен
Красою Ольги
Блеск короны
Не помутил ее очей
Но Ольгу повлекли примеры
Христиан
И таинствами веры,
И кроткой мудростью речей
Она крестилась
Святослава
Не трогали ее заботы
Война, турниры и охоты—
У сына главная забава
СВЯТОСЛАВ
А с башни сбросил вниз кагана
Внук Рюрика, князь Святослав [3]
Был проклят князь среди хазар
И пал он жертвою обмана
Но князь сполна вернул долги!
Он Кафу, Семендер, Итиль
Разрушил и развеял в пыль,
В Крыму, Поволжье и Царьграде
Разбил невольничьи торги
Стал редок русский раб в Багдаде!
И Святослава поминая,
Мы чтим великую победу
До нижней Волги и Дуная
Раскинулась страна родная!
Да! Воевал князь Святослав недаром,
И был в борьбе довольно близок к цели,
Он наносил удар им за ударом,
Но как наш враг,—
Хазары уцелели
Сочилось кровью время злое
Вожди в нас щурились с портретов
И из кремлевских кабинетов
На русский люд пошли войною
Часть 2
ГЕНОЦИД[4]
Памяти русских купцов, казаков и крестьян ПОСВЯЩАЕТСЯ
ЗАВЕЩАНИЕ ГЕОРГИЯ ЕПИФАНОВИЧА
Не в первый раз над Русью ГЕНОЦИД,
И не впервые гложет нас разруха
Хранители земли! Аристократы духа!
Храните Русь и Бог Вас сохранит,
Когда Вы в первые, почетные ряды,
Не убоявшись смерти и позора
Восстанете!
И головным дозором
Народ свой уведете от беды.
Страшна славян постигшая беда!
Страшнее войн и черных эпидемий,
Страшнее всех грядущих нам мучений
Апокалипсиса и страшного суда.
Не за грехи казнил безжалостный палач,
За добродетель,— как за преступленье!
Вновь голод на Руси и запустенье,
Неубраны поля.
И в избах детский плач.
Так было на Руси во времена хазар,
Когда росли рабы, не ведая отцов —
(Народ наш стал беспамятным слепцом),
Так было на Руси во времена татар...
Но каждый раз вскипала чаша слез,
Рождая Рюрика, Пожарского, Донского...
Рождая тех, кому их внятно слово,—
Хранителей земли серебряных берез.
И мстила палачам славянская беда,
И умывала их кровавыми слезами,
И были уничтожены рабами
Хазарский каганат
И грозная орда.
Да!
Первой гибла знать.
На смену ей
Поднимет вдохновенье
Аристократов в первом поколеньи,—
Нам выпала судьба
Свой повести народ!
ПРОЛОГ КО ВТОРОЙ ЧАСТИ
Вопросы внука
Летели годы. Дни ползли ...
Их проползло с тех пор немало,
Когда узнал я о хазарах,
Насильниках родной земли.
Поведал мне о них мой дед,—
Суровый спутник юных дней,
Наставник совести моей,
Отдавший тюрьмам двадцать лет.
Не раз он поминал добром
Соседа своего по нарам,
Что был опасен комиссарам
Фамильным Рюрика гербом.
И, вспомнив перечень обид
Из завещания соседа,
Спросил я как-то раз у деда:
— А что такое Геноцид? —
Поминальная молитва Деда
Ох, внучек, ранит это слово
Я им почти что и убит,
Святым огнем душа горит,
Когда его я слышу снова.
Унес он миллионы жизней
Всех лучших грамотных людей.
И торжествует иудей
В обезображенной Отчизне.
Привыкли русские жалеть
Униженных и оскорбленных,
Прощали злобой ослепленных,
Копивших русским людям смерть.
Уехав в Мюнхен и Париж
Ругали нас "тюрьмой народов".