Хазарский пленник - [2]
Владимир всё ещё испытывал слабость, видать, крепок дым чародейский, не зря ведун нахваливал, голова тяжела, и свежий ветер, холодящий лицо, не спасает. Спроси его сейчас, где река, куда поворачивать далее, не ответит. Вон, кажется, по левой руке блеснули отражённые звёзды, стало быть — там рукав и нужно брать правей.
— Как где? Там! — Отставший Тимка указывает чуть не обратно, за спину. Наверно, перепугался до смерти, подумал Владимир и усмехнулся: — Да ты укажешь! Сколько коней прихватил? Двоих? Руки дрожат, поди...
— Что руки! Думал, грудь разорвёт, дыхалку перехватило напрочь! — не скрывал страха простодушный Тимофей. Его светлые волосы и ночью видать издали, не то что чёрные вихры Макара. — Ничо, доброму вору всё впору!
— А хороши кони, верно, Влодко? — Макар, пытаясь успокоить, пригладил гриву ближнего скакуна.
— Хороши, хороши! — ответил заводила и подстегнул своего коня. Он понимал, что рано праздновать успех, до города ещё далеко, а у хазар хватает воинов и умелых следопытов, чтоб настигнуть куцый отряд. Надо торопиться, уходить, уходить, иначе беды не миновать.
Долго, очень долго скакали молча, приглядывая за чужими скакунами, перевязывая верёвки не раз, всё никак не могли наловчиться верно выбирать длину поводка. Нужно и животным дать свободу, и не позволять связкам путаться во время быстрой скачки. Иначе лошади собьются в тесную кучу, начнут кусаться. Вязать днём всё ж привычней, а тут всё не так, и пальцы скользят от пота, и чужие лошади норовят вырваться, и спешка мешает на каждом шагу.
А ночь изменилась. Где-нигде проскакивают дальние всполохи, ветер крепчает, близится гроза, и по небу потянуло рваные лоскутья облаков. Тёмные пятна скрывают ясные зори, и лишь на фоне яркого свечения луны заметно, что облака ещё не налились силой, легковесны и слоисты. Но вскоре задождит. Оно бы неплохо, только впотьмах нелегко сыскать верный путь.
— Притомились? — спросил Владимир, остановившись на время, чтоб подбодрить воинство.
— Да, знатные конокрады! — смеётся Макар. — Меч им подавай булатный, стрелы с оперением, а сами? Двух коней угнать не могут!
— Это кто ж немочный? — впервые за весь вечер вопрошает Савелий. Савушка молчун, всегда выжидает, не любит торопливости, зато и ценится им сказанное. — Не поем, так не могу, а поем, так ног не сволоку!
— А все немочные! — вдруг горячо встрял Крутко, Крутобором его никто никогда не кликал, хотя в уме держали, парень-то не прост и в дружине заметен. Владимир удивлялся: твёрже Крутка молодцев не встречал. В прошлом году на охоте волчара прыгнул на грудь, прогрыз руку до кости, а Крутко перемотал локоть и никому ни слова. Лишь в бане углядели. Соромился, что сплоховал, не сшиб ножом на лету. Сейчас он приблизился к Владимиру и, привстав на стременах, указал рукой на светлеющую кромку неба: — Где восходит, а? А мы куда завернули?
Спохватились, стали вглядываться в горизонт, смекнули — прав Крутко. Они ведь не туда направляются. И теперь не скажешь, куда занесло, сколько они уже отбежали по степи, а всё не туда.
— Эх-ма! Надо б по-над рекой тянуть! — огорчился Макар.
— Нет, не верно! — сопит Савелий. — Река здесь петляет! А нам надо напрямки!
— Нечего стонать! — бодрится Владимир, отвлекая парней от скверных раздумий. — Нам сейчас дождь поможет, смоет следы, и поминай как звали! А изгибы наши им загадка! Поди догадайся, чего крутились, то ль следы путали, то ли к скрытому отряду поспешали. Всё хазарам трудней, у нас все стороны открыты, а им надобно домыслить — куда мы направились.
Про себя же подумал, вот те раз, голова чумная, видел же, что отравился дымом, чего ж не попросил товарищей вести ватагу? Выходит, сам виноват! Теперь-то надо наверстать упущенное.
Ветер и впрямь всё сильней, резче рвёт рубахи, холодит взопревшую кожу, развевает хвосты породистых коней. Луна всё чаще тонет в сочно серых облаках, напоминающих скверное вино в подвальной бочке, синеватое и мутное. Спешка и торопливость, желание во что бы то ни стало уйти порождают суетливость, напряжение. Отряд уходит всё дальше в степь, надеясь отыскать путь к свободе. А в том, что погоня будет, никто не сомневается. Даже Крутко молчит, не вступает в споры, не желая вносить разлад в сообщество. Хотя и поглядывает назад, озирается, прикидывая, где должна быть дорога к Киеву, куда, как известно, язык приведёт.
Невысокий холм, с которого видать реку, обрывистый склон, камыши. Ватага приблизилась к воде и стала. Поить лошадей нельзя, можно загубить до смерти, но по реке пытались прикинуть дальнейший путь.
— Это где мы? — спросил Макар, но голос его заглушило мерным громыханьем. Накатывал ливень. Вдали молнии рассекали небеса и яростно поливали тугую упругость степи. Здесь едва капало, но чувствовалось: скоро прорвётся незримая препона и тяжкий дождь обрушится на летнюю землю.
— Чего гадать? — крикнул Тимка. — Идём над рекой, там и смекнём!
Владимир хотел согласиться, но в мгновение тишины услыхал, как чертыхнулся Савелий, и невесело засмеялся Крутко.
— Что? Чего скалишься? — озлился он. — Говори!
— Сам не видишь? Мы ниже вышли... ниже стана, к реке! Сам леший нами вертел! Не иначе!
Похъёла — мифическая, расположенная за северным горизонтом, суровая страна в сказаниях угро-финских народов. Время действия повести — конец Ледникового периода. В результате таяния льдов открываются новые, пригодные для жизни, территории. Туда устремляются стада диких животных, а за ними и люди, для которых охота — главный способ добычи пищи. Племя Маакивак решает отправить трёх своих сыновей — трёх братьев — на разведку новых, пригодных для переселения, земель. Стараясь следовать за стадом мамонтов, которое, отпугивая хищников и всякую нечисть, является естественной защитой для людей, братья доходят почти до самого «края земли»…
Человек покорил водную стихию уже много тысячелетий назад. В легендах и сказаниях всех народов плавательные средства оставили свой «мокрый» след. Великий Гомер в «Илиаде» и «Одиссее» пишет о кораблях и мореплавателях. И это уже не речные лодки, а морские корабли! Древнегреческий герой Ясон отправляется за золотым руном на легендарном «Арго». В мрачном царстве Аида, на лодке обтянутой кожей, перевозит через ледяные воды Стикса души умерших старец Харон… В задачу этой увлекательной книги не входит изложение всей истории кораблестроения.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Хан Батый назвал этот город «злым». Ещё нигде его войско не встречало столь ожесточённый отпор. Русские витязи отважно бились на крепостных стенах маленького Козельска, защищая его от несметных полчищ кочевников. Семь долгих недель длилась осада. Потом город пал. Ворвавшись в Козельск, завоеватели не пощадили никого, даже грудных детей. И вот появился шанс переиграть тот бой, навсегда изменив привычное русло истории. На помощь далёким предкам отправляется отряд российского спецназа во главе с майором Деминым. Их всего пятеро против десятков тысяч, задание выглядит форменным самоубийством.
На дворе лето 1735 года. «Бироновщина» – страшное время для страны. Люди исчезают по ночам, дыба и раскаленные клещи палача в Тайной канцелярии не знают отдыха. Смутный период накануне русско-турецкой войны, когда ловкий и предприимчивый человек со шпагой и пистолетом может круто изменить свою судьбу – и судьбы страны.Наш современник Игорь Гусаров оказывается в теле курляндского барона Дитриха фон Гофена, который решил попытать счастья в «варварской и дикой Московии». Игорь готов рискнуть головой и пройти любые испытания, чтобы предотвратить дворцовый переворот «дщери Петровой» – беспутной Елизаветы.Здесь и сейчас, на топких берегах молодой имперской столицы, в свете чадящих светильников, в бальных залах дворцов и в душных кабаках, куется новое будущее России, новое будущее всего мира.Если ты настоящий гвардеец – возьми судьбу за горло и поверни маховик истории!
На дворе лето 1735 года. «Бироновщина» — страшное время для страны. Люди исчезают по ночам, дыба и раскаленные клещи палача в Тайной канцелярии не знают отдыха. Смутный период накануне русско-турецкой войны, когда ловкий и предприимчивый человек со шпагой и пистолетом может круто изменить свою судьбу — и судьбы страны. Курляндский барон Дитрих фон Гофен, решивший попытать счастья в «варварской и дикой Московии», готов рискнуть головой и пройти любые испытания, чтобы предотвратить дворцовый переворот «дщери Петровой» — беспутной Елизаветы.
Действие происходит в 1735-м году, во времена пресловутой «бироновщины». Восемнадцатилетний дворянин Елисеев начинает свою карьеру в Тайной канцелярии. Умному, честолюбивому и умеющему за себя постоять юноше не по душе бумажная рутина службы, и фортуна дает ему шанс проявить себя. Помощь приходит откуда и подумать было нельзя. Из нашего времени, из 21 века, к нему, в век 18-й, попадает его потомок из рода Елисеевых. У одного — природный ум и сила, у второго — дедуктивные способности и криминальные познания, опережающие текущую эпоху.