Hassliebe. Афериsт - [80]

Мечась под его ласками, она шумно втянула носом воздух, уже не осознавая реальность, чувствуя неприятный холод простыни, колючую щетину Джонса, его руки на ее разгоряченной коже.

— Киллиан!!! — не выдержала она, чувствуя, как внутри все порвалось на молекулы, и откинулась на подушки, отпустив скомканные простыни, едва дыша. Криво ухмыльнувшись, Киллиан приподнялся на руках, снова приблизившись к ее лицу.

— А я ведь обещал, что ты будешь кричать мое имя, Свон.

— Хоть какие-то обещания ты сдерживаешь, — прошептала она с легкой улыбкой, и он невольно залюбовался ею. Молочная кожа, немного липкая от пота, расслабленная, счастливая улыбка, разметавшиеся по подушкам волосы… Сколько раз он представлял эту картину, но реальность сумела удивить даже его. Такая чувствительная к каждому его движению, жесту, с которыми он уже свыкся, такая требовательная и смешная в своей уверенности и одновременно страхе.

Открыв глаза, Эмма подняла руку и, легко проведя рукой по его щеке, улыбнулась, кусая губы. Потом подалась ближе, скользя руками по его груди, и нерешительно остановилась на ремне, перебирая по нему пальцами. Проследив за ее движениями, Киллиан выгнул бровь, не отрывая взгляда от ее глаз.

— Ты все еще уверена, Свон?

— Назови меня по имени, — вдруг попросила она, вскинув на него огромные, блестящие зеленые глаза, — просто назови мое имя… Пожалуйста… — приблизившись к ней, он выдохнул всего одно слово ей прямо в губы, нарочно растянув его:

— Эм-ма… — по телу девушки прошла дрожь, и она, слегка наклонив голову, решительно расстегнула ремень его брюк, спуская их. Качнув головой, Джонс сдернул и бросил их на пол, снова нависая над ней, стараясь выровнять дыхание. Ее глаза скользнули по напряженной ткани его боксеров, и она провела языком по губам, кажется, став светлее своих волос.

— Я ведь говорю… — попытался урезонить ее мужчина, прекрасно понимая, что сам уже не готов остановиться.

— Замолчи, — обхватив руками его шею, Свон прижала его к себе, крепко обхватив ногами, и Киллиан, окончательно послав все, отбросил свое белье на пол, положив руки на ее бедра, нависая над ней.

Их глаза встретились, лишь на мгновение, и он подался вперед, проникая в ее тело резким толчком. Глубоко. На всю длину. Эмма вскрикнула, вонзившись ногтями в его спину, карябая ее до крови, подавшись к нему всем корпусом. Он на мгновение замер, давая ей привыкнуть к себе, и немного поморщился, когда ее зубы немного зажали кожу на его плече.

— Если бы я не знал твою историю, решил бы, что ты девственница.

 — Нет, просто… Просто ты… просто у тебя… — поймав его кривой взгляд, она залилась краской, пряча глаза, и он запечатлел на ее губах легкий поцелуй, игриво скользнув по ним языком.

— Я тебя понял. И, знаешь, ты такая милая, когда краснеешь.

Свон хотела было открыть рот, но он резко толкнулся в нее, с удовольствием ловя ее сдавленный стон, который она почти сразу потушила о его плечо, прижавшись к нему губами.

Он начал двигаться. Сначала медленно, смакуя эти мгновения, положил руку ей на ягодицы и притянул еще ближе, входя до упора, не позволяя ей отодвинуться, пусть даже по инерции, и на миллиметр от его горящего тела. Испытав страстное желание коснуться ее губ, он грубо притянул ее ближе, накидываясь на ее пухлые губы, заводясь от каждого ее всхлипа и стона еще сильнее.

Ощущения были настолько острые, что Эмме казалось, она не выдержит, растворится в его запахе, касаниях, движениях раньше, чем они остановятся. Все тело пылало, как в огне, словно ее облили кислотой и подожгли. Каждый взгляд, каждое касание, каждый разговор, флирт, секунда — все всплыло в голове, вся их недлинная история. Только сейчас она поняла, что влюбилась в мужчину и отдалась ему всего за полгода. Но какими были эти полгода. И каким был этот мужчина.

Джонс резко перевернул ее, усаживая на себя и, сжав ее талию, стал направлять ее движения, насаживая на себя и входя все глубже и глубже. Все происходило в полнейшей тишине, которая только иногда прерывалась рваными вздохами вперемешку со стонами, которые просто не задерживались в натянутых, как струны, телах. Казалось, они говорили глазами, делясь эмоциями, мыслями, историями, просто позволяя их душам, как и телам, слиться в единое целое.

Его руки грубо смяли ее ягодицы, и Свон вздрогнула, поняв, что завтра на ее теле не будет живого места. Это было своеобразное клеймо, так он доказывал, что она принадлежит ему и только ему. Хотя бы в эту секунду, в это мгновение, в этой плоскости мира, только их мира, который рвался по швам от их криков. Их чувства, такие живые, буквально взрывались на кончиках их языков, на липких, тесно прижатых друг к другу телах, на взглядах, которые пронзали друг друга.

Руками по бедрам. Языком по губам. Губами по шее. Пальцами по напряженному животу. Руками по ягодицам. Языком по груди. Рваный стон, закрытый страстным, сумасшедшим поцелуем. Еще более тесное объятие. Еще ближе, глубже, плотнее, проникая ей не только под кожу, но в душу, оставляя свой след.

— Киллиан!!! — прокричав в ночную пустоту его имя, словно собственное проклятие, Эмма упала на его тяжело вздымающуюся грудь, обхватив его липкое тело руками, прижавшись губами к шраму возле сердца. Его рука мягко коснулась ее волос, почти невесомо, словно он боялся их сломать.