Харун Ар-Рашид и времена «Тысячи и одной ночи» - [64]

Рабыни были предназначены прежде всего для работы по хозяйству, и в каждом зажиточном доме их было несколько. Молодые и красивые девушки имели возможность стать наложницами хозяина. Запрет на продажу наложниц нарушался редко. Гораздо чаще хозяин отдавал их учиться пению, музыке или поэзии. Многие наложницы принцев императорской крови, в том числе Хайзуран, были приобретены уже после того, как их хозяева обучили их хорошим манерам и дали образование, впоследствии получив от этого немалую прибыль. Что касается наложницы, произведшей на свет ребенка, она в обязательном порядке получала свободу, а ребенок, признанный отцом, пользовался теми же правами, что и законные дети.

Детей, рожденных от наложниц и рабынь самого разного происхождения и самых разных национальностей, невозможно было сосчитать. Результатом этого стало значительное этническое смешение. С VIII в. почти все халифы были сыновьями рабынь, Харун не составлял исключения, и так же обстояло дело среди аристократов и в большинстве состоятельных семей.

Народ

Бесчисленный багдадский плебс обладал более высоким статусом, чем рабы, но часто влачил более жалкое существование. В основном именно эта широкая — от босяка до мелкого лавочника — прослойка, включавшая всевозможных носильщиков, банщиков, бродячих торговцев и поденщиков, составляла столь характерную для столицы Аббасидской империи пеструю толпу, в которой смешивались все цвета кожи, расы и языки. Не имея ни работы, ни постоянного жилья, нищие и калеки днями бродили по огромному городу в поисках работы или какой-нибудь пищи, а ночи проводили под мостами, во дворах мечетей, то есть везде, где могли устроиться.

Они сколачивали целые полукриминальные армии, разбитые на шайки, и грабили богатые кварталы, совершая налеты на магазины и склады, когда их хозяева отказывались платить дань. В кризисные периоды, как, например, во время гражданской войны за наследство Харуна, эти люди вне закона (айярун) становились во главе восстаний, вооружившись палками и пращами и соорудив доспехи из пальмовых листьев, и сражались с халифской конницей. Некоторые вступали в шурту, полицию, либо ради жалованья, либо, чаще, чтобы нейтрализовать силы правопорядка во время волнений. Их часто путают с фитьян, сообществами молодых людей, стремившихся, в основном, к легкой жизни, но и те, и другие объединялись ради борьбы с властью. Фитьян их организовывали и возглавляли, порой превращаясь в грозную силу.

Бродячие торговцы, мелкие лавочники представляли многочисленный социальный слой, который редко страдал от нищеты, но располагал весьма ограниченными средствами. Если Багдад привлек столько мужчин и женщин из самых дальних уголков империи, то это, в основном, потому, что он пользовался репутацией города, где не умирают от голода. Бурное развитие торговли повлекло за собой улучшение жизни населения, хотя многие города нашего средневековья могли бы в этом позавидовать Багдаду.

Буржуазия

Средний класс был представлен в основном купцами, врачами, землевладельцами и чиновниками. При отсутствии чрезмерного налогообложения владение землей приносило неплохой доход. Согласно ал-Танухи[114], налог с гумна составлял более половины прибыли, что объясняет многочисленность жалоб, о которых сообщают хронисты того времени. Очевидно, у владельцев пахотных земель и садов в окрестностях Багдада, как и у лавочников, был широкий выбор возможностей извлечь выгоду. Если у торговцев мясом, сырым и жареными или печеными потрохами, фруктами и овощами дела шли очень хорошо, то бесчисленные мелкие уличные торговцы, скорее, бедствовали. Мелкие чиновники зарабатывали слишком мало, чтобы приобретать участки земли под Багдадом, а удачливые торговцы стали скупать их с начала IX в. Учителя и поэты жили тем, что получали от своих учеников или меценатов. Последние же иногда отличались невероятной щедростью, и нам известны поэты, которые вели чуть ли не барскую жизнь.

Среди торговцев и мелких собственников, ремесленников и мелких дельцов было немало людей, чьи предки получили от первых халифов, уверенных в их верности, участки земли, икта, вокруг города. Некоторые процветали, другие жили более скромно, но получали приличный доход. Торговец тканями или землевладелец среднего пошиба мог оставить в завещании от 800 до 1000 динаров. Владельцы садов — пережиток наделов икта, розданных при Мансуре, — сдавали их в аренду за высокую плату.

К этому же среднему классу принадлежали и ремесленники, которые самостоятельно сбывали произведенную ими продукцию. Почти все предметы быта и обихода производились частными ремесленниками, в то время как государство владело или распоряжалось, прежде всего, судостроительными верфями, оружейными мастерскими и большей частью текстильного производства. Ремесленники подчинялись строгим правилам, регламентирующим цену и качество, за соблюдением которых следило государство. Для некоторых продуктов, особенно текстиля, требовалось наличие государственного клейма.

Трансформация наполовину аграрного и наполовину пастушеского хозяйства Месопотамии в коммерческую экономику породила торговые центры первостепенного значения во главе с Багдадом, и с конца VIII в. вызывала социальные потрясения невиданного размаха. Главным итогом, безусловно, стало рождение «буржуазии», которая быстро превратилась в один из существенных элементов всех сторон жизни империи и один из столпов, на которые опирались Аббасиды.