Харун Ар-Рашид и времена «Тысячи и одной ночи» - [3]

От коллизии к коллизии, от заговора к заговору ненависть к Омейядам, на которых возлагалась ответственность за мученическую смерть двух родственников Пророка, навечно избранных Богом имамов[3], привела к гибели династию, повинную, с точки зрения сторонников Али, в том, что ее представители не только обрекли на гибель двух наиболее почитаемых представителей семьи Пророка, но также подчинили религию своим политическим и личным целям.

Почти сразу же после Кербелы некоторые жители Куфы, охваченные угрызениями совести за то, что они не сумели предотвратить убийство Хусейна, объединились, чтобы отомстить виновникам этого преступления. С криком «Встанем, чтобы отомстить за кровь Хусейна!» около тысячи человек начали самоубийственную схватку с отрядами Омейядов. Они были разгромлены. Несколько месяцев спустя разразилось новое, более значительное и лучше подготовленное восстание под руководством загадочного персонажа по имени Мухтар. Его программа заключалась в том, чтобы отобрать власть у Омейядов и вернуть ее потомкам Пророка по линии Али. В 687 г. племенная аристократия, заподозрившая Мухтара в желании опереться на мавали, организовала его убийство.

Вскоре, как обычно, в Куфе, возник новый заговор, навеянный тем же самым духом мести, но только призванный защитить интересы потомков Аббаса, дяди Пророка[4], и на этот раз дело увенчалось успехом. События разворачивались в Иране, в Хорасане, куда переселилось 250 000 арабов иранского происхождения под командованием Абу Муслима. Этот человек, предположительно сын обращенного в ислам иранца, сильная личность и прирожденный заговорщик, подготовил и успешно осуществил настоящую революцию. Сначала горстка, а потом более 100 000 человек — арабов-мусульман, а также иранцев-зороастрийцев и маздаистов — быстро двигались за черным знаменем[5] эмира из рода Пророка. Огни, которые они зажигали, переходя из деревни в деревню, возвещали начало восстания. В 747 г. была взята столица Хорасана Мерв. За ней последовал Нишапур. Вскоре сторонники Абу Муслима разгромили одну из армий Омейядов, 2 сентября 749 г. завладели Куфой, а затем объявили Абу-л-Аббаса повелителем правоверных, амир ал-муминин, халифом ислама. Однако этот первый халиф династии Аббасидов, известный под именем ал-Саффаха[6], правил всего несколько лет.

Оставалось решить участь халифа Дамаска Мервана. Его армии терпели поражение одна за другой, но до сих пор он посылал в бой своих военачальников вместо себя. После разгрома своего сына при Малом Забе в Джазире он выступил в поход и дал бой Абдаллаху Али, дяде Саффаха, вблизи Большого Заба. Потерпев, в свою очередь, поражение, последний из сирийских Омейядов добрался до Дамаска, но жители города отказались его впустить. Погоня не отставала от беглеца до самого Египта, где он нашел свою смерть, попав в засаду.

Саффах стал владыкой Ближнего Востока. Желая устранить всякую опасность со стороны Омейядов, он принял меры, чтобы разыскать и истребить представителей опозоренного рода по всему халифату. Он даже приказал выкопать из земли тела омейядских халифов, сжечь их и развеять пепел по ветру. Историк Табари рассказывает, что, собрав последних уцелевших Омейядов, Саффах «приказал их перебить, а потом расстелить поверх их тел ковер, на котором приготовили трапезу для тех, кто присутствовали при этой сцене, а потом ели, пока жертвы хрипели и испускали дух» (Табари).

Единственным омейядским принцем, которому удалось избежать аббасидской бойни, стал Абд ар-Рахман ибн Муавия, внук халифа Хишама. После четырех лет скитаний по Палестине и Северной Африке, где он нашел приют благодаря своим берберским корням, он переправился через Гибралтарский пролив, чтобы присоединиться к группе омейядских мавали. Осенью 756 г. в большой кордовской мечети он был провозглашен эмиром Андалусии, амир ал-Андалус. Так началась история династии испанских Омейядов, которые оставались у власти почти триста лет.

По всей видимости, Саффах не был слишком выдающейся личностью. Однако слова, произнесенные им в день восшествия на трон, не оставляют сомнения в решимости этого халифа и, в целом, Аббасидов сохранить класть, которую им удалось завоевать. «Примите с благодарностью то, что вы получили», сказал он жителям Куфы. «Подчиняйтесь нам и не заблуждайтесь относительно положения, которое вам отныне уготовано, ибо это теперь наша забота» (Масуди, Les Prairies d’or.). Его мысль предельно ясна: владычество сирийцев закончилось навсегда, Омейядам пути назад нет, и законность права на власть Аббасидов несомненна: «Для истории ислама это была революция и переворот, не менее радикальный, чем впоследствии французская и русская революции для истории Запада»[7].

Для начала Аббасиды прочно обосновались в Ираке, отказавшись от Сирии, оскверненной присутствием Омейядов. Они покинули Дамаск, традиционный центр государств Ближнего Востока, и закрепились в Нижней Месопотамии, первое время в окрестностях Куфы, а чуть позже — севернее, в Анбаре, который оставался столицей империи в течение десяти лет, вплоть до основания Багдада.

Это отступление на юг имело несколько последствий. Новая династия не отвернулась от Средиземноморья, но впоследствии все больше и больше устремляла свои взгляды на Восток — в сторону Персии, Индии и даже еще дальше. В дальнейшем влияние византийцев ослабнет, и государство халифов превратится в подлинно ближневосточную империю.