Харон - [8]

Однако из-за бездарного происшествия утром, когда он позволил себе… в общем, он не должен был себе этого позволять, — все полетело вверх тормашками, и теперь он шел туда, где намеревался быть лишь следующей ночью.

«Дело есть дело», — выскочило опять. О, это он помнил, это из «Острова сокровищ», так любил говаривать старикашка слепой Пью, покуда не угодил под копыта лошадей на ночной дороге.

— Могу я задать вопрос? — Инка шевельнула плечом под его потяжелевшей рукой.

— Валяй. Но если тот же, что уже задавала, я тебе не отвечу. Я врал сегодня, когда обещал.

— Нет, не тот же. Про тот я догадалась, что не ответишь. Скажи, чем этот… ну, кого… в общем, куда идем, чем он виноват? Он виноват перед тобой?

Они уже почти дошли. Слева начались корявые старые яблони перед пятиэтажками.

— Да, — сказал он, подумав, — этот виноват передо мной. Перед моим другом, которого… который сам сделать что надо не может теперь. И не перед ним одним. Это все, что тебе следует знать.

— Тогда… нет, подожди, я о другом. Я могу достать оружие. Хоть гранатомет. Надо?

— Твоя фамилия случайно не Сара Коннор? Я сам себе оружие, — сказал он, начиная ее целовать. — Не надо.

«У Генерала игра, — думал он, одновременно наслаждаясь ощущением ее губ; он уже не мог не думать о деле непрерывно, — почти каждую ночь игра, и даже сегодня, несмотря на утреннее тройное убийство пэпээсников за домом. Плевать он хотел, его небось и не потревожили, а потревожили, сами не рады были — покровителей хватает. Какого черта живет в этом клоповнике, давно бы евроапартаменты себе построил. Тем лучше для меня и хуже для него. А для меня плохо то, что между «проявлениями» зазор все-таки растет. Пока растет. Хотя я продолжаю двигаться вперед по вектору, и еще ни разу не было петли. Спросить бы после сегодняшнего, но кого-нибудь, кто мне действительно ответит. Может быть. Как я узнал об условиях «отпусков». Потому что, и все. И веники. Кто-то — «они»? Может быть. Не знаю… «Знаю — не знаю», до чего же мне это, в конце концов, надоело! Вон окно, красное, угловая квартира на первом этаже. Помнит он девочек-малолеток Пашки Геракла, Паши Верещагина? Вряд ли, сколько их таких через его потные лапы прошло. А самого должен. Единственный, кто тогда от Бати ушел. Три… четыре года назад, когда Паша повел свою охоту, достал всех, за исключением только его, Генерала. Никто не ушел, только он. Улизнул. Спрятался. Даже я сумел отыскать его только в своих «отпусках». Ничего, сейчас мы все поправим. Решетки на окнах. Но я войду через дверь…»

— Пора — приказал он.

— Я не успела тебе… — Инка шла ровно, рука, лежащая на его руке, мягко покачивалась в такт шагам. — В общем, я не знала, с кем можно посоветоваться, а теперь поняла — с тобой можно…

— Короче. — Они почти пришли.

— Иван, с недавнего времени вокруг меня стали происходить странные события…

— Короче или заткнись. У тебя двадцать секунд.

— У меня была подружка, — заторопилась Инка, не сбиваясь с прогулочного темпа. — Она умерла недавно. Какой-то молниеносный рак. Дней за десять до ее неожиданной смерти мы с ней гуляли, ну, шли, и к нам подскочил тип, заговорил с ней, как со старой знакомой, потом извинился, что обознался, и отплыл. А тут на эти праздники я была в одной компании, и вдруг — тот же тип, я сразу узнала. Так же заговорил с одним, будто обознался, так же отчалил. Позавчера того парня сбила машина. Насмерть. Это важно, или я дура?

— Это важно. Мы поговорим об этом потом. Ну, еще раз…

Во время поцелуя он огляделся, затем поставил Инку в тень под деревья. Теперь он увидел, что это клены. А укромное утреннее местечко, значит, с той стороны дома. Та самая хрущоба, как это он сразу…

Быстро, но без излишней торопливости, вошел в подъезд, позвонил условным звонком. Генерал осмотрел его в «глазок», но все-таки открыл. Руку держа в кармане.

— Вот и все, мужик, — сказал он Генералу. — Вот и все.

Выстрелить тот не успел, потому что меж дверью и косяком встала уже не нога в ботинке «шимми», а лапа со стальными когтями.

Из окон квартиры на первом этаже, которую показал ей Иван, донесся крик, за ним другой. За ними последовал такой душераздирающий вопль, какого ей сроду не доводилось слышать. За красной занавесью погас свет.

Инка вцепилась в бугорчатую кору.

Иван вышел почти спокойно, ей показалось — едва передвигая ноги. Опомнилась, выбежала, и они свернули за угол, на ту пешеходную дорожку, о которой он ее инструктировал.

Два «уазика» подскочили к дому неслыханно быстро.

— Видишь? — шепнул он.

Еще один проскочил мимо них, но затормозил, сдал назад.

— Давай!

Инка заколотила ему в спину кулаками.

— Я тебе покажу, кобель, твою работу! Там дочка плачет-заходится, а ты по блядям таскаешься! Ну-ка домой живо, стервец! Сейчас тебе теща всыпет по первое число, стыда-совести нету!

— Граждане, остановитесь! Крики слышали?

— Что? — Инка, перестав на минуту колотить, откинула со лба челку. — Ничего мы не слышали, этого кобелину гулящего от самого метро домой гоню! Генка, домой, паразит, дочка плачет — где там папка, где папка!..

— Как «не слышали»? Где живете? — Подскочивший было сержант остановился в замешательстве.