Харальд Поттер. Наследники Слизерина - [13]

Увы, но реальностью оказалась всё-таки фэнтэзи, а не научная фантастика.

Что особенно огорчало девочку, так это то, что в волшебном мире большая часть высоких наук не была в почёте. Вместо высшей математики — не слишком сложные арифмантические вычисления. Решение систем уравнений считалось едва ли не уровнем СОВ, хотя отец научил Гермиону решать их ещё в третьем классе. Вместо астрономии и астрофизики — астрология. И прочие шарлатанства в виде гаданий по чаинкам и маловразумительных пророчеств.

Школа магии и волшебства хоть и не стала разочарованием для Гермионы, но и откровением тоже не была. Достаточно быстро стало ясно, что реальные магические науки в ней не проходят — только обзорные курсы для общего образования. Всему остальному надо учиться уже после выпуска либо в маленьких частных заведениях, либо в индивидуальном порядке у наставников.

Но вот чем дальше, тем меньше было пересечений с магловской наукой у волшебного мира. Никто и не думал изучать трансфигурацию с позиции физики, зельеварение — с точки зрения неорганической и органической химии, а сам феномен появления волшебников с применением генетики…

Вот тот же парселтанг. В большинстве книг только и было сказано, что понимать змей — это очень, очень плохо. А почему? К тому же учитывая, что змееусты появлялись хорошо если раз в сто лет… Самую полную информацию удалось вытащить только лишь из книги, подаренной Поттером, где напрямую говорилось — парселтангом обычно владели наиболее сильные маги поколения. А сильных всегда опасались, и зачастую не без оснований.

Вообще в библиотеке Норда-Поттера оказалось очень много потрясающе интересных книг. Не особо древних и редких, но таких в библиотеке Хогвартса не было.

«Цензура», — как говаривал Харальд. — «Недопущение возникновения в неокрепших умах детей неверных выводов».

Гермионе нравилась эта библиотека. Нравился этот безумный дом. Но больше всего ей нравился тот факт, что в доме Харальда можно было безнаказанно колдовать. Запрет на волшебство был непреложен, ибо малолетние колдуны могли наделать таких делов, что потом спецкоманды обливейторов Министерства запарились бы стирать память очевидцам.

Но в семьях волшебников с этим было попроще — Министерство вело надзор не за конкретными людьми, а за территорией, где проживали волшебники. Так что если дома активно колдовали взрослые маги, на фоне их волшбы мелкие чары детей было практически невозможно отследить. Если только разворачивать более редкую следящую сеть и накладывать сигнализирующие метки напрямую на волшебные палочки.

Правда, Виктор Норд магом официально не считался. И чары в его доме с большой вероятностью ему принадлежать не могли, что автоматически влекло за собой расследование. Но каким-то образом аврор то ли смог скинуть следящий поводок со своего жилища, то ли замаскировать всю творимую в нём волшбу настолько хитро, что колдовать можно было абсолютно спокойно.

Если честно, то за месяц с лишним Гермиона уже чуть ли не на стенку лезла от невозможности колдовать. «Магия — мощнейший наркотик», — ухмылялся Харальд. — «Круче него только еда, вода и воздух.»

Так что визиту к Поттеру она была не просто рада, а ОЧЕНЬ рада. Ну, и проведать этого непутёвого шалопая тоже было нелишним — если не она, так кто же присмотрит за этим оболтусом?!..

* * *

Гермиона осторожно спускалась по лестнице со второго этажа на первый, каждый раз морщась, когда ступени под её шагами начинали жалобно скрипеть. С некоторым трудом ориентируясь в тускло-жёлтом свете включаемых после полуночи «дежурных» ламп освещения, девочка старалась идти как можно ближе к середине лестницы — по узкой чёрно-красной ковровой дорожке.

Что лишний раз шататься ночью по дому Харальда крайне чревато — знали уже все. Томас с Финиганом три дня пытались стереть со своих лиц пятна ядовито-зелёной, светящейся в темноте краски, которой их пометили при попытке взлома холодильника. Невилл умудрился как-то активировать сигнальную сирену, а близнецы пару часов провисели в паутине, которой их опутало во время проникновения во вторую лабораторию, числящуюся лично за Нордом.

Ночью даже поход в туалет или на кухню за стаканом воды становился нетривиальным приключением. И ведь это ещё была, по утверждению Харальда, самая безобидная из линий обороны его дома!..

Теперь становилось понятно спокойствие Поттера в любых, даже самых экстремальных ситуациях. Если честно, то Гермиона терялась в догадках, как вообще можно было расти ребёнку в таких условиях. Не дом, а сплошная полоса препятствий…

Впрочем, может быть, это и было опасно и неправильно, но зато так здорово!..

Правильная и дисциплинированная Грейнджер признаваться в этом не хотела, но всё-таки признавалась. Одна из тех вещей в Поттере, которая вызывала у неё смешанные чувства, было то, что Харальд очень не любил врать. Он мог что-то умолчать или утаить, но в серьёзных вещах, типа своего отношения к дисциплине и собственных знаний был всегда честен.

— Не спится, Гермиона?

Несколько задумавшаяся девочка едва не подпрыгнула на месте, когда, спустившись в холл, услышала чей-то подозрительно знакомый голос позади себя.