Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков - [54]
Эти три типа внешне позитивного переноса – я не сомневаюсь в том, что последующие исследования смогут выявить ряд других форм – покрывают и пронизывают рудименты настоящей объектной любви, которую не истощил невроз, они сами являются последствиями невротического процесса, поскольку фрустрация либидо усилила ненависть, нарцизм и чувство вины; их хватает на то, чтобы удерживать пациента в анализе до тех пор, пока их не удастся разрушить, но они являются также верными мотивами побудить пациента к прекращению анализа, если их своевременно не разоблачают.
Именно стремление достичь интенсивного позитивного переноса явилось одним из мотивов, побудивших меня уделять такое большое внимание негативному переносу; раннее и полное осознание негативной, критической, дискредитирующей и т. д. установки к аналитику не усиливает негативный перенос, а устраняет его и кристаллизует позитивный. То, что могло бы создать впечатление, будто я работал «с негативным переносом», двоякого рода: во-первых, в результате аналитического разрушения нарциссического защитного механизма проявляются латентные негативные переносы, которые я сегодня по-прежнему скорее недооцениваю, чем переоцениваю, и нередко анализы месяцами проходят под знаком защиты. Но я не вкладываю в пациента ничего, чего бы уже не было бы в нем до этого, а просто острее проявляю то, что было скрыто в формах его поведения (вежливость, безразличие и т. д.) и означает не что иное, как тайную защиту от влияния анализа.
Вначале я называл негативным переносом все формы защиты Я. Это имело под собой определенное, хотя и косвенное основание. Защита Я рано или поздно начинает пользоваться имеющимися наготове побуждениями ненависти, оно разными способами защищается от анализа с помощью системы деструктивных влечений. Верно и то, что побуждения ненависти, т. е. настоящий негативный перенос, регулярно и относительно легко выманивают, когда при толковании сопротивления исходят из защиты Я. Было только неправильно защиту Я как таковую называть негативным переносом. Скорее она представляет собой нарциссическую защитную реакцию. Также и нарциссический перенос, строго говоря, не является негативным. В то время, очевидно, я находился под сильным впечатлением от того, что вся защита Я, если она последовательно анализируется, очень легко и быстро переходит в негативный перенос. Латентный негативный перенос изначально имеется только при переносе у пассивно-женственного характера и при блокировке аффектов; здесь речь идет об актуально действенной, но вытесненной ненависти.
Для иллюстрации техники переноса при внешнем позитивном переносе следует привести случай 27-летней женщины, которая обратилась ко мне из-за своего непостоянства в сексуальных отношениях. Она была дважды разведена, в обоих браках нарушила супружескую верность и для своего социального круга имела слишком много любовников. Она сама сумела назвать актуальную причину этой своей черты нимфоманки: неудовлетворенность вследствие вагинальной оргазмической импотенции. Для понимания описываемого сопротивления и его интерпретации следует упомянуть, что пациентка была очень мила и вполне осознавала свою женскую привлекательность. Она также не делала тайны из этого знания. Во время предварительной беседы мне бросилось в глаза некоторое смущение; она постоянно смотрела в пол, хотя говорила и отвечала плавно.
Первый сеанс и две трети второго прошли в относительно беспрепятственном описании неприятных обстоятельств, сопровождавших ее второй развод, и нарушений сексуальных ощущений при половом акте. В конце второго сеанса случилась заминка; пациентка замолчала и после некоторой паузы сообщила, что ей нечего больше сказать. Я знал, что перенос уже вступил в действие в виде сопротивления. Теперь имелись две возможности: либо советами и уговорами следовать основному правилу побудить пациентку к дальнейшим сообщениям, либо обратиться к самому сопротивлению. Первое означало бы обход сопротивления, второе было возможно только в том случае, если бы затруднение было понятно хотя бы отчасти. Поскольку в таких ситуациях всегда имеется защита со стороны Я, приступить к интерпретации сопротивления можно было с этого бока. Я объяснил ей смысл подобных запинок, что именно в таких случаях «что-то невысказанное» мешает продолжению анализа, что-то такое, чему она бессознательно сопротивляется. Я также ей сказал, что обычно повод к таким торможениям дают мысли о аналитике, и обратил ее внимание, что успех лечения зависит также и от того, сможет ли она быть в этих вещах до конца откровенной. Тогда с многочисленными затруднениями она сообщила, что еще вчера могла говорить свободно, но с тех пор у нее появились мысли, которые, собственно говоря, ничего общего с лечением не имеют; в конце концов выяснилось, что раньше она размышляла о том, что было бы хорошо, если бы у аналитика возникло к ней «определенное отношение»; и не презирал ли он ее за связи с мужчинами. На этом сеанс завершился. На следующий день заминка продолжилась. Я вновь обратил ее внимание на ее затруднение, а также на то, что она теперь опять от чего-то защищается. Тут выяснилось, что она полностью вытеснила все, что было на последнем сеансе. Я объяснил ей смысл этого забывания, на что она заметила, что вчера ночью не могла уснуть, потому что очень боялась, что у аналитика могут возникнуть к ней личные чувства. При определенных обстоятельствах это можно было бы истолковать как проекцию собственных любовных побуждений, но личность пациентки, ее очень выраженный женский нарцизм и ее прошлое, насколько оно уже было известно, не совсем в это вписывались. Неопределенное чувство подсказало мне, что она не доверяла моей медицинской надежности и опасалась, что я могу злоупотребить аналитической ситуацией в сексуальном смысле. Не было никаких сомнений в том, что с ее стороны уже имелись сексуальные желания, привнесенные в аналитическую ситуацию. Но, оказавшись перед выбором, проговорить сначала эти проявления Оно или те опасения Я, едва ли можно было колебаться принять решение в пользу последних. Поэтому я ей сказал то, о чем догадался из ее опасений. На это последовало обилие сообщений о ее негативном опыте общения с врачами; все они рано или поздно делали ей предложения или даже, не спрашивая ее, злоупотребляли врачебной ситуацией. И разве не естественно, что она испытывает такое недоверие к врачам, и в конце концов откуда ей знать, что я лучше. На какое-то время эти откровения подействовали освобождающе, она смогла снова спокойно вернуться к обсуждению актуальных конфликтов. Я узнал многое о ее любовных отношениях и ситуациях; на себя обратили внимание два факта: чаще всего она искала отношений с более молодыми мужчинами, но через короткое время любовники ей надоедали. Было ясно, что речь шла о
