Характерник - [101]

Остановился в своем подворье, с прошлого года здесь провели небольшой ремонт, заменили старую мебель, в моем кабинете поставили большой письменный стол, стулья вместо лавок, шкаф для бумаг, книг и карт. Во дворе поставили новую баню с парной, печью-каменкой с дымоходом и чугунным котлом, прежнюю черную баню снесли, расширили конюшню, в прежней все наши кони не поместились. На все переустройства я оставил ключнику нужную сумму, сейчас он отчитался за них, все сошлось, хотя и не уверен, что он не сжульничал, есть в нем какое-то лукавство. Менять старшего слугу не стал, достаточно проворен и распорядителен, да и остальную прислугу держит в своих крепких руках. Сразу после приезда заехал в Кремль, в дворцовом приказе оставил челобитную о встрече с государем, мне, как ближнику, пообещали устроить прием в ближайшие дни. После побывал в Посольском приказе, обсудил с Ларионом Ивановым проблемы с Правобережным казачеством, в целом пришли к приемлемому решению.

Царь принял меня через два дня, после моего приветствия тут же стал расспрашивать о волнениях среди казаков, причинах и нынешнем состоянии. Не стал прикрывать Голицына и Самойловича, прямо назвал их виновниками прошедших событий, объяснил их ошибки и просчеты. О Самойловиче Федор сразу заявил, что не гож он быть гетманом всего малоросского казачества, хотя верен и предсказуем, пора его менять. После этих слов он особым, приценивающимся, взглядом посмотрел на меня, я же не отвел глаза, не стал смущаться или уточнять намерение царя, нужно будет, скажет прямо, без обиняков. С Голицыным же Федор призадумался, на него он строил какие-то свои планы, а тут обвинение в халатности и недальновидности. Своего заключения о наместнике так и не сказал, по-видимому, не так просто принять решение с заметным в царском окружении боярином.

Мои действия по разрешению смуты государь одобрил, с грамотой Рады, которую я передал ему, тоже согласился. Единственно, что заставило его напрячься, насильственное насаждение нового церковного обряда, после реформы прежнего патриарха Никона, введшего греческие каноны, в церкви идет брожение и своя смута. Сам Федор поддерживает взгляды почившего в прошлом году Никона, низверженного Собором с Патриаршества в простые монахи, даже устроил ему похороны как Владыке, но и не настаивает на таком жестком введении новых обрядов. Мне он сказал, что обсудит такую проблему с нынешним Патриархом Иоакимом, возможно, для казаков не будут так строго требовать исполнения Соборного уложения. Пообещал в трехдневный срок решить эту проблему, после мы принялись за обсуждение начатых им реформ, с Боярской думой, организацией полков нового строя, хозяйственных переменах.

Через три дня в назначенный срок в Престольной палате в присутствии ближних бояр царь вручил мне грамоту о пожаловании всему приднепровскому казачеству особых прав и службе Русскому государству, а затем сам зачитал и передал грамоту-обращение к Раде с высочайшим советом избрать меня гетманом Приднепровья и указ о назначении меня своим наместником в Малороссии. Шаг для меня совершенно неожиданный, я готов был к предложению стать гетманом, но не наместником, некоторое время простоял в растерянности, только успел заметить лукавую усмешку Федора. Ну, что же, коль такова воля самодержца, мне осталось только исполнять. С поклоном принял царские грамоты, высказал благодарность за доверие и оказанную честь, заверил в приложении всех сил и умений в процветании порученного мне края. Похоже, что решение Федор принял сам, без совета с ближниками, судя по удивленным лицам окружающих. Но зависти и неприязни ко мне от них не ощутил, рады за меня, поздравили с высоким назначением не кривя душой.

Задержался в Москве еще на несколько дней, согласовывал с царем и приказами вопросы с ведением дел на присоединенных землях, помощи государства в восстановлении края после прошедших войн, переселении охочего люда из центральных воеводств. О последнем я настоятельно просил Федора, без переселенцев обезлюдевший край не поднять, тут же заявил, буду всеми мерами завлекать народ на свои земли, нужно только высочайшее дозволение. Царь согласился с моей просьбой, правда, не преминув добавить с улыбкой:

- Иван, только не усердствуй чрезмерно. А то мне воеводы жаловались на тебя, переманил в свое Запорожье добрую треть мастерового люда из их земель!

Тут же, посерьезнев, продолжил:

- Край весьма важный для страны, надо здесь нам прорасти, закрепиться корнями. Сделай все, что считаешь нужным, но добейся полного вливания Малороссии в Русь, мы не можем больше терять ее. Придет время, вернем и другие наши земли, пока остающиеся под Речью Посполитой, но на уже взятых мы должны встать крепко. На тебя возлагаю большие надежды, окажем всякую помощь. Прошу как родного брата, не подведи!

- Не подведу, государь, не пожалею живота своего, но исполню твою волю! - ответил с полной убежденностью в произносимую клятву.

Федор подошел и обнял меня, почувствовал, как наши души объединяются, его мысли и желания становятся моими, как и беспокойство за свою страну и народ. Так, обнявшись, простояли минуту, после царь отпустил меня, благословив на добрые деяния во славу Руси. Не теряя больше времени, наскоро простился с московскими друзьями и союзниками и отправился в обратный путь. Ехали скорым ходом, не заезжая к кому-либо, за три недели добрался в Сечь со своими помощниками и охраной. Сразу по приезду вызвал старшину, сообщил о предстоящих переменах и дал указания на ближайший срок. Обязанности кошевого до следующего круга сложить не могу, должен справляться со всеми хлопотами, рассчитывая на своих верных помощников и соратников. После решения срочных дел в Сечи отправился к себе в хутор, в семье у нас тоже ожидаются крутые перемены.