Хаос на пороге - [121]

Скуление продолжалось.

– Бастер, малыш, потерпи, пожалуйста. Сейчас кто-нибудь придет.

Светильники в ванной зажглись, как только я переступила через порог. Я еще раз потянулась как следует, чтобы размять занемевшее с утра тело, и встала перед зеркалом.

Я вся сверкала, как серебристый паучок на солнце, мои изящные металлические руки, оплетенные проводами, красиво поблескивали, отражая свет. При протезировании я отказалась от биосинтетического покрытия, чтобы не прибавить в весе.

Протезы ног, изготовленные из легкого титанового сплава, поддерживали то, что оставалось от моего тела. Живот был исполосован кривыми ярко-красными шрамами – следами трансплантации внутренних органов.

Первые шаги дались легко.

После недолгих споров, я убедила хирурга ампутировать мне обе руки. Мне даже удалось их присвоить после операции, и во время первого ужина, устроенного для остальных членов Церкви, я подала свой бицепс. Мы праздновали мое вступление в лоно Церкви. Мой дух ликовал, когда я вкушала свою плоть – настоящую, подлинную плоть. Душевные раны затягивались с каждым кусочком. Поглощая саму себя, я наполнялась собой изнутри, преумножая и, одновременно, преуменьшая свою сущность.

Ампутировать ноги врачи отказались наотрез. Позволить себе поездку в известные места для медицинских туристов, где за деньги делают все, что угодно, я тоже не могла.

Однако…

Стоило оступиться в метро, и – чик! – ноги как не бывало. Поскользнуться в душевой, неудачно упасть – и прощай, почка. Страховые выплаты я не принимала, только оплату протезов и трансплантацию органов. Я купила медицинский монитор, круглосуточно измерявший жизненные показатели, чтобы в случае очередного несчастного случая медики прибыли незамедлительно.

Боль была мучительной, но очищающей.

Я полюбовалась на свое отражение в зеркале, на изуродованную грудь в ажурном переплетении спасительных шрамов и порезов, и сделала глубокий вдох, приготовляясь к совершенству. Последний раз взглянув себе в глаза, я зажмурилась. Дыхание замедлилось, мысли улеглись, сознание превратилось в тихую гладь чистого озера.

«Если глаз твой соблазняет тебя…» – нараспев начала читать я, заглушая визг Бастера. Протянув руки к лицу, я помедлила и потом со всей силы вонзила отполированные железные пальцы в глазницы.

Мир взорвался жгучей, упоительной болью. Перед глазами замелькали черные круги, свет померк. Я завопила и еще сильней впилась в глаза, нащупав эластичные зрительные нервы, не желавшие рваться. Наконец раздался влажный щелчок, один, второй, – и я выдернула глазные яблоки из глазниц. Кровь горячим потоком хлынула на лицо. Рухнув на колени, я сунула глаза в рот и стала жевать, давясь и задыхаясь. Наконец мне удалось проглотить.

– Не бойся, Бастер, – выдавила я из себя, – сейчас кто-нибудь придет!

«Скорая» уже получила вызов. Медики прибудут через пять минут, и завтра я увижу мир новыми глазами.

Удар колокола возвестил о телефонном звонке.

– Мы гордимся тобой, – раздался знакомый голос.

Благодать переполняла мое сердце, вытеснив боль. Хотелось плакать. Может, я на самом деле плакала – сложно было разобрать. Я отерла слезы радости тыльной стороной металлической ладони.

– Спасибо, отец Майкл.

Я ощутила себя легче перышка.

– Господь говорил со мной, – продолжил отец Майкл. – Человечество снова погрязло в грехе. Сердце человека почернело, и все, чего ни коснется рука его, обращается в скверну. Грядет новый потоп, чтобы омыть землю, Богом сотворенную, но не водой смоет грехи наши, а кровью…

Он обращался не только ко мне, а ко всей Церкви, растущей день ото дня; сейчас прихожане со всего мира наблюдали с экранов за церемонией посвящения. Майкл вытянул руку, и мои протезы повиновались ему.

– Фрейя, отныне и навеки ты пребудешь в Церкви Жертвенного Искупления Грехов. Да будешь ты ножом, отторгающим гниющую плоть от тела Земли, Богом сотворенной. Во имя крови твоей, возрождаю тебя к новой жизни и нарекаю тебя – Святая Фрейя.

– Фрейя, – повторил он, – архангел любви…

Он помедлил, вознося меня еще выше, чтобы я предстала во всей славе своей.

– …и смерти.

Паоло Бачигалупи

[26]

Паоло Бачигалупи – автор бестселлеров «Заводная», «Разрушитель кораблей» и др. Лауреат премий «Хьюго», «Небьюла», «Локус», «Compton Crook», «John W. Campbell Memorial Award» и других наград. Финалист «National Book Award». Живет в Западном Колораджо с женой и сыном, работает над новой книгой.

В кадре – Апокалипсис

Обратись к нему кто другой, он бы просто расхохотался в лицо и посоветовал отвалить.

Эта мысль не оставляла Тимо, пока он вел побитый «флекс-фьюжн» по раздолбанной дороге вдоль бетонного берега канала «Центрально-Аризонский Проект». Будь это любой другой журналист, заехавший в Финикс в поисках сенсации, Тимо бы ради него и пальцем не шевельнул. Стервятники, пикирующие на добычу, чтобы урвать сочный эксклюзивный кусок и тут же убраться прочь, ни с кем не делясь просмотрами и лайками – с такими он не стал бы связываться. На кого бы они ни работали – «Гугл/Нью-Йорк таймс», Черри Сюй, «Фейсбук сегодня», Дебору Уильямс, «Киндл пост» или «Синьхуа».

Но ради Люси… Это совсем другое дело. Ради нее он, не задумываясь, прыгнул в свою душегубку вместе со всеми камерами и устремился в предгорья к северу от Финикса по совершенно дохлой наводке. Потом мотался туда-сюда и жег бензин, пытаясь выехать к каналу. А сейчас, наконец, глотает пыль на вдребезги убитой колее, исцарапав «форду» все днище и совершенно отбив свой смуглый костлявый зад – и при этом еще ни разу не пожаловался.