Хаос и порядок. Прыжок в безумие - [8]

– Вы хотели меня видеть, – выпалила она так, словно эти слова уже давно были готовы вырваться и поразить наповал того, кому они предназначались.

Хэши, сквозь очки окинув Лейн взглядом, ласково улыбнулся.

– Да, Лейн. Спасибо, что зашли.

Лебуол не пригласил ее сесть. Он знал: чтобы сосредоточиться, ей необходимо двигаться. Даже в лаборатории Харбингер самые ответственные моменты работы сопровождались ее невообразимыми ужимками и телодвижениями, не говоря уже о клубах сигаретного дыма, застилавшего пространство вокруг нее. Поэтому и у себя в кабинете Хэши дал ей возможность закурить и расхаживать из угла в угол.

– Я хотел узнать, – продолжал Лебуол, разглядывая Лейн сквозь густеющий сигаретный смог, – как идет расследование. Удалось ли вам что-то выяснить о причинах безвременной кончины Годсена?

– Слишком рано, чтобы говорить с уверенностью, – отрывисто ответила Харбингер.

– Насчет уверенности не беспокойтесь, – дружелюбно заявил Хэши. – Просто расскажите, на какой стадии расследования вы сейчас находитесь.

– Прекрасно. На какой стадии я сейчас нахожусь, – вторила Лейн, не глядя на Лебуола и продолжая расхаживать из угла в угол. Ее взгляд стал блуждать по стенам кабинета. – Хорошенькое дельце. Служба безопасности спецназа роет землю, но беда в том, что они «не соответствуют». Вот зарывать людей – это для них. А порученное вами дело им не по зубам. Стоит оставить их на пять минут без присмотра, и вся проделанная работа насмарку… Впрочем, все и так могло пойти насмарку. Бомба была небольшая, но очень мощная. Казалось бы, неудивительно, что даже от личного жетона и мандата Фрика ничего не осталось, но его секретарша кое-что вспомнила… – неожиданно тон Харбингер смягчился. – Стоило лишь задать ей несколько вопросов. После того, как она, – Лейн усмехнулась, – произвела «обычную проверку» кадзе, тот не стал снова надевать на шею личный жетон и прицеплять мандат обратно на нагрудный карман, что весьма странно, поскольку здесь все носят мандаты, в том числе и я, черт возьми. Мы даже перестали их замечать друг у друга. – Лейн посмотрела на мандат, выданный Бюро по сбору информации и приколотый к ее лабораторному халату. – Вы единственный, кто этого не делает. Так вот, он тоже этого не сделал. По словам его секретарши, сунул жетон и мандат в правый карман брюк, чего не может быть, если человек хочет оставить свидетельства того, что взорвал самого себя, поскольку бомба неминуемо разнесет в клочья все и вся. Но как раз именно так поступает человек, если он новичок в этом деле и, зная, что умрет, ведет себя на охраняемой территории неадекватно. В общем, его жетон и мандат оказались гораздо дальше от центра взрыва, чем мы предполагали… Я нашла фрагмент одного из кристаллов.

Хэши, не перебивая, с интересом слушал.

– Вы знаете, как мы проводим подобного рода поиски. – Харбингер закурила очередную сигарету. – Помещение опечатывается и обследуется резонирующим лазером Резонансная карта и компьютерная обработка данных помогают сузить область поиска. Построив векторное изображение взрыва, с большой долей вероятности можно определить, где находятся остатки кадзе. Помещение, микрон за микроном, исследуется с помощью фторохроматографии. В таком масштабе даже малые частицы кристаллов кремние-алмазных полупроводников сверкают как звезды.

Все это Хэши хорошо знал, но он не прервал Лейн. Ему необходимо было отвлечься.

– Итак, я нашла один фрагмент. На самом деле их было два, но второй настолько глубоко ушел в пол, что рассыпался и превратился в пыль, когда я его выковыривала… Пока ничего определенного об оставшемся фрагменте сказать не могу. Мы полагаем, что записанная на него информация не пострадала, – поэтому-то такого рода кристаллы и ценятся, – но я до сих пор не нашла способ ее извлечь. Кремние-алмазные полупроводники изменяют состояние при подаче напряжения на вход и на выход. Информация с них считывается при изменении полярности напряжения. Но для этого, по крайней мере, нужно, чтобы эти «вход» и «выход» имелись в наличии. У найденного фрагмента они не представлены. – Харбингер закурила очередную сигарету. – Единственное, что могу утверждать с уверенностью: кристалл нашего производства.

– Откуда вы знаете? – спросил Хэши, удивленный больше тем, как Лейн произнесла последние слова, нежели самим сказанным.

– Я ориентировалась по качеству его производства. Никто кроме нас не имеет права на производство таких кристаллов. Разумеется, мы производим их не сами. Закон просто дает нам право лицензировать их производство. Такую лицензию мы выдали лишь одной компании. Она называется «Болеутоляющие средства». – Пояснять, что данная фирма является собственностью Концерна рудных компаний, у Харбингер надобности не было. – Все до единого в этой компании работают на нас. Ее официальный профиль – всего лишь фикция. Она создана для того, чтобы Концерн мог оставаться в курсе наших дел, а мы могли бы выпускать кристаллы на кремние-алмазных полупроводниках, не затрачивая деньги из своего бюджета… Существует только один способ производства таких кристаллов. Теоретически они должны быть идентичны друг другу, вне зависимости от того, кто их производит. На практике получается иначе. Качество находится в обратной зависимости от количества выпускаемой продукции. Чем больше ее производится, тем больше вкрадывается ошибок. На появление ошибок влияет все, начиная с человеческого фактора и заканчивая чистой энтропией. И наоборот: чем меньше продукции, тем лучше ее качество. При условии, конечно, что производитель знает свое дело. В противном случае кристаллы вообще не будут работать.