Ханс Кристиан Андерсен - [11]
На чердаке было холодно, скреблись мыши, и косой потолок спускался так низко, что Ханс Кристиан задевал его головой. Он почти не выходил на улицу: Мария боялась выпускать его после болезни на холод в старой тесной курточке. Задумчиво грызя оставленный ему кусок хлеба, мальчик размышлял о мышах. Очень бы интересно было заглянуть к ним в норку и узнать, как они живут! Наверно, мышата тоже остаются на целый день без мамы, потому что они часто пищат, жалобно и тоненько. А мама бегает и ищет, чего бы поесть. Тайком он ссыпал около щелей в полу оставшиеся у него крошки. Его мама не должна была об этом знать, она бы рассердилась. Но мышиная мама тоже ничего не знала о его добрых намерениях и упорно отказывалась подружиться с ним, так что поиграть было не с кем.
Иногда он радовался даже посещениям своей сводной сестры Карен, которую недолюбливал. С Карен были связаны какие-то многозначительные намеки и умолчания в разговорах взрослых. Подхватив несколько неосторожно оброненных при нем слов, Ханс Кристиан понял, что отец Карен был очень нехороший человек, в чем-то ужасно обманувший мать и не желавший заботиться о дочке. При отце Ханса Кристиана мать никогда не упоминала об этом человеке, да и о Карен говорила редко. Девочка росла в соседнем маленьком городке у другой бабушки, которую Ханс Кристиан почти не знал. Теперь она жила в няньках у богатых людей и в отсутствие сапожника Андерсена иногда заглядывала к матери. Карен была упряма и строптива, в играх любила верховодить, лазила на деревья разорять птичьи гнезда, метко бросала камни в пробегавших собак и кошек, и все это было совсем не по душе Хансу Кристиану.
Кроме того, она любила дразнить мальчика, и начавшийся мирно разговор большей частью кончался ссорой.
— Какой ты хвастунишка! — фыркала она, слушая его фантазии о подвигах, которые он совершит, когда вырастет. — Где тебе странствовать по свету, ты ведь всего боишься: и коров, и темноты, и воды. И силы в тебе совсем мало. Играй-ка ты лучше со своими куколками!
Ханс Кристиан обижался до слез и доказывал, что он ничего не побоится, когда будет очень нужно.
— Ну, так, наверно, этого никогда не будет, — насмешливо предполагала Карен, — и просидишь ты весь век у маминой юбки. А я вот скоро уеду куда глаза глядят — надоело мне тут сидеть!
— И уезжай, пожалуйста, никто тебя не держит!
— И уеду, никого не спрошусь! А тебя мама не пустит.
— Пустит, пустит! Она меня больше любит, чем тебя, потому что ты злая и непослушная.
Карен бледнела, и ее темные глаза сердито сверкали.
— А ты трусишка и плакса, да еще уродец в придачу! — бросала она и убегала, хлопнув дверью.
Нет, лучше было сидеть одному, чем с Карен! И почему только ее называют его сестрой? Никакая она ему не сестра, сестры такие не бывают.
И Ханс Кристиан сидел один или с бабушкой, рассказывавшей свои излюбленные истории о былом величии дома Андерсенов, или со старой Иоганной из госпиталя. Она приходила прибираться к пасторской вдове по соседству и на обратном пути заглядывала проведать мальчика. Он с нетерпением ждал ее, потому что старая Иоганна знала массу интересных вещей чуть не о каждом оденсейском камне или старом дереве. И все это чистая правда, а не какие-нибудь небылицы, говорила она.
Ханс Кристиан с жадностью слушал про то, как много лет назад с церкви сорвался огромный колокол, пролетел по воздуху и упал в реку. Потому это место и называется Колокольный омут. Как раз там живет и старик водяной, который любит заманивать к себе людей. Иной раз можно услышать звон колокола, доносящийся из воды, особенно если в городе кто-нибудь должен умереть. А под развалинами старой церкви есть подземный ход, и он тянется до самого холма Монахинь. Ночами кто-то бродит по подземелью и стучится в окованную железом дверь, выходящую наружу. Ну, а блуждающие огоньки на холме Монахинь и на Монастырском болоте — это грешные монашеские души, которым нет покоя после смерти. Если человек родился в воскресенье, то он может их увидеть при встрече, а обыкновенные люди видят только огонек.
— Помнишь старый дом на углу городской площади? — спрашивала старая Иоганна. — Там когда-то жил Оле Багер, и он был такой богач, что сам король брал у него взаймы. Он посылал за море свои корабли, и они возвращались полные всяким добром. Только раз как-то Оле в гневе избил девочку-служанку. Тогда ее мать пришла к нему с чашей воды, где плавали ореховые скорлупки, подула на воду — и все скорлупки перевернулись. «То же будет и с твоими кораблями», — сказала старуха. И вправду, все корабли потонули в море. Так он был наказан за свою жестокость. А вот есть такое имение Глоруп недалеко от города, так тамошний злой хозяин вот уже сотни две лет после смерти разъезжает по ночам в черной карете на черных лошадях, и сам он черный как уголь, только глаза горят!
Сердце замирало у Ханса Кристиана от таких рассказов, но все-таки он готов был слушать еще и еще. Жаль, что старой Иоганне приходилось, наконец, отправляться домой.
Подошло рождество, но дома не было на этот раз ни елочки, ни печеных яблок, ни сладкого риса, не говоря уже о жареном гусе.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.