Хан - [71]

Лишь оказавшись в своей комнате, я поняла, что вся дрожу и задыхаюсь.

В голове просто не укладывались события этого дня!

Сначала этот странный мужчина и все это сборище, которое что-то довольно обсуждало и чему-то откровенно радовалось…

Потом Хан…

Закрыв глаза, я тяжело потерла ноющую грудь, в которой словно была раскаленная, кровоточащая дыра, как если бы чья-то безжалостная пламенная рука вырвала его без доли сожаления, оставляя лишь обуглившиеся куски плоти….и черную пустоту.

В эту самую секунду этот черноглазый убийца душ и сердец спокойно развлекался с другими девушками, даже не вспоминая обо мне…он ясно дал понять, что его не волновало, что происходит со мной и как сложится моя судьба дальше.

Голова трещала от мыслей, не в силах состыковать все части этой головоломки. Ведь, если я думала, что оказалась здесь, как некий рычаг давления на Хана, то оказалась совершенно не права. Я была пустым местом в игре против Хана, который ясно дал понять, что не знает меня, да и Озан не обратил на это никакого внимания. Было что-то другое, очевидно связанное с этой странной поездкой в Рим…

Тяжело опустившись на край кровати, я все думала и думала, проигрывая в голове какие-то слова мужчин, их взгляды и ухмылки, выталкивая из себя все, что было связано с Ханом и его как всегда фееричным появлением, буквально подпрыгнув, когда в дверь постучали резко и громко, и раздался голос одного из охраны:

— Озан бей хочет видеть вас.

Я поморщилась, но все-таки поднялась с кровати, подойдя к двери как раз в тот момент, когда замок щелкнул, и она распахнулась, впуская звуки музыки и приглушенный гул голосов.

— Что-то случилось? — стараясь сохранять ледяное спокойствие, спросила я, выходя в коридор и слыша сухой голос за собой, говоривший явно с акцентом:

— Не могу об этом знать. Он ожидает вас в кабинете.

Где был кабинет, я уже знала, зашагав вперед, и слыша лишь шаги молчаливого охранника за спиной, который опередил меня у самых дверей, любезно открывая их и впуская меня внутрь, быстро кивнув на приглушенный голос Озана:

— Можешь быть свободен на сегодня.

Не знаю, почему у меня от этой фразы по коже прошел мороз…

Но я шагнула вперед, почему-то все еще надеясь увидеть в кабинете не только Озана…но и Хана.

Столько раз он причинял мне боль, а я продолжала верить в то, что в один прекрасный миг он станет тем долгожданным принцем на белом коне, который придет. И спасет. И обнимет. И к себе крепко прижмет….Вот только на деле принц этот был сугубо черным. Никого спасать не собирался и обнимал в эту самую секунду исключительно тех девушек, которые были безумно рады увидеть Хана…

В кабинете царил полумрак и Озан сидел, откинувшись на своем кресле за массивным столом, уже без смокинга, но в белой рубашке с закатанными рукавами и расстегнутыми на груди пуговицами.

Его алчные глаза в этом полумраке выглядели уже совсем каким-то жуткими, отчего, я не смогла найти в себе силы дойти хотя бы середины кабинета, остановившись у самого последнего от него ряда стульев, которые по прежнему стояли здесь, после странного «совещания».

— Что-то случилось? — осторожно спросила я, чувствуя себя неловко и совершенно безрадостно от его колкого и жадного взгляда, направленного на меня слишком откровенно и нагло.

— Соскучился по любимой красивой племяннице, — тонкие губы растянулись в хищном оскале, отчего сердце дрогнуло и единственной мыслью, которая билась о мой потрескавшийся череп было — скорее бежать отсюда.

— Недавно виделись…

Мужчина усмехнулся, выгибая свою бровь и подавшись вперед, чтобы медленно подняться со своего места, зашагав ко мне медленно, но слишком уверенно, что я отступила назад, услышав его голос уже совсем близко:

— А что, если я хочу видеть тебя рядом с собой постоянно?

Я старалась не показывать своей паники, хотя мои колени уже отчаянно дрожали, и сердце колотилось от ужаса и полного отвращения, надеясь стойко перенести все сложности…и сбежать из этого места и этого жуткого типа еще до того, как он приблизиться ко мне хотя бы на один шаг.

— Странное желание для дяди.

Озан хрипло хохотнул, продолжая надвигаться, буквально раздевая меня глазами, и просто не оставляя места сомнениям относительно того, для чего именно он меня позвал, и почему отпустил свою драгоценную охрану.

— Как насчет того, чтобы называть меня папочкой…когда мы будем оставаться наедине…

Тошнота поднялась из недр пустого сжавшегося живота так резко, что в глазах потемнело и я дернулась в сторону, пытаясь отгородиться от него стульями, разбрасывая их и кидая практически в этого мерзкого мужчину, который лишь находил это явно забавным, расхохотавшись и пробираясь ко мне, начав что-то быстро и горячо шептать на своем языке, который я не понимала.

Я пыталась бежать, пыталась отбиваться, пыталась молчать, но все-равно не сдержала крика, когда его руки обхватили меня, сжимая до боли, словно желая сломать и разделить пополам.

Его прикосновения были мерзкими и жестокими, как и его жуткий разъедающий аромат, от которого голова шла кругом, поднимая тошноту все выше и выше.

Я кричала и кричала, задыхаясь от его запаха, и пытаясь убрать от себя грязные руки, которые были чужими… которым я не хотела принадлежать! Которым не хотела поддаваться, пинаясь и брыкаясь, даже когда он с силой швырнул меня к столу, отчего с него посыпались какие-то предметы, с глухим грохотом падая на пол, а я со всей силы вцепилась зубами в его ладонь, пытающуюся закрыть мой рот.