Хан - [11]

…вот только это был не кофе….

И я слишком поздно поняла, что мужчина стоит за моей спиной, возвышаясь, и окружая этим самым ароматом. Он оказался таким высоким, что ему пришлось склонить голову вниз так, что дыхание касалось моих волос на затылке, заставляя тело снова истерично задрожать. Я доходила до середины его груди, зажатая между ним и плитой….и что делать дальше?! На стеклах уже была, теперь кидаться на плиту, чтобы обгореть?!…Это был его хитроумный план свети меня из жизни, чтобы его потом не посадили за умышленное причинение вреда здоровье или даже смерть?…

— Почему не закричала и не заплакала?…

Господи, его дыхание коснулось моей шеи, заставив сжаться и сделать шаг вперед, ближе в печке, только все-равно избавится от этого стойкого пряного аромата не получилось. Даже кофе не помог!

— …не могу себе позволить… — прошептала я, дрожащей рукой помешивая кофе, и напрягась так сильно, что новые струйки крови снова потекли от колена по ногам.

— Ты словно сахарная вата, которая растает сразу же, как только к ней прикоснешься…

Мужчина застыл, постояв еще какое-то время, но скоро аромат рассеялся, оттого, что он отошел, снова вернувшись к столу, на который присел, продолжая опять смотреть на меня.

Пришлось снова ходить перед ним, постоянно ощущая пронзительные и колкие черные глаза на своей коже, когда я достала небольшой стаканчик, которые так любила моя мама, блюдце и стакан для воды, осторожно наполнив его кофе, тихо выдавив:

— Сахар?

— Да.

Не знаю, как у меня получилось донести стакан до стола, не упав перед ним, и не вылив случайно на идеально отглаженную белоснежную рубашку. Видимо в этот раз злая судьба, моргнула, упустив такой момент.

— Прошу…

Мужчина снова даже не моргнул, и не отвел взгляда, протянув свою руку и взяв бокал, а я не знала, что было страшнее — увидеть, как он сморщится, если ему не понравится, или стоять на коленях распластавшись на стеклах посреди огромных мужчин. Не моргая, я смотрела, как чашка касается его губ, стоя так близко, что могла рассмотреть каждую аккуратно подстриженную волосинку его черной щетины.

— Корица? — его резко очерченная черная бровь изогнулась, и глаза вдруг сверкнули, словно черное лезвие попало в лучи солнца.

— …и ваниль.

На самом деле именно такой кофе каждое утро варила себе моя мама, когда была здорова. И жива.

Я просыпалась от этого аромата, счастливая и сонная, улыбаясь лучам и не боясь наступившего дня.

Мужчина пил кофе осторожными глотками, не боясь обжечься, и впервые отводя от меня свои ужасающие черные глаза, глядя куда-то в пустоту и даже не моргая. Черные ресницы, словно веер опускались и поднимались снова, словно чернота сталкивалась с мраком.

Я вздрогнула, когда он оттолкнулся от стола, держа в руках стакан, и неожиданно зашагал на выход, стуча по полу своими начищенными дорогими ботинками, и глухие резкие шаги отражались от стен, словно выстрелы.

Он остановился у выхода, держа в руке стакан, и снова его черные глаза сверкнули во мраке подступающей ночи холодно, но так ярко:

— У тебя есть ровно месяц, чтобы найти деньги и принести их мне. Не заставляй меня приходить сюда снова, тебе это не понравится. Принесешь их сама.

Сделав шаг вперед, он снова остановился, окинув меня долгим взглядом, отпил глоток кофе, и хмыкнул, отчего на его щеке вдруг появилась совершенно очаровательная ямочка:

— ….как школьница…мавиш.

Я застыла, словно кинжал его черных глаз коснулся моей дрожащей кожи, увидев у дверей мужчину в кожаной куртке, который уходил последним, бросив мне через плечо:

— Где находится клуб Хана, знают все. С адресом не ошибешься.

— …а кружку?… — прошептала я в темноту опускающейся ночи в полном одиночестве.

О какой уборке теперь было думать, когда мои мысли были просто вывернуты наизнанку, словно наволочка, цветочками внутрь, а ладони и колени продолжали кровоточить…

Я просто ушла, даже не пытаясь закрыть разбитое кафе. Будь, что будет, потому что придумать что-либо хуже, уже просто не получалось. Что в этот день могло случиться еще? Пожар? Землетрясение? Конец света? Так он и так уже стоял на пороге…

Я не помнила, спала ли я в ту ночь вообще или мучилась в своей постели, постоянно вздрагивая от каждого шороха на улице, вытирая слезы о мокрую подушку. И стараясь шевелиться как можно меньше, чтобы не потревожить разорванной кожи, где все еще продолжали жалить мелкие осколки, которые я сама никак не могла достать, как бы ни старалась. Поэтому мое утро было не просто серым и ужасным…оно началось с похода в больницу.

— Что с вами случилось, мисс? — на удивление вежливо и даже как-то непривычно нежно спрашивала пожилая мед. сестра приемного покоя, куда я заглянула, чтобы узнать могут ли мне оказать небольшую помощь…или выгонят, потому что я была белее обычного этим мрачным холодным утром, — На йога вроде не похожи, чтобы по стеклу ходить.

Я чуть улыбнулась, чувствуя себя странно, но боясь поверить в то, что со мной хотя бы кто-то в этом городе мог разговаривать спокойно и без презрения.

— Убиралась и случайно упала.

— Правда?

— Да…

Когда перед глазами пронеслись красочные и жуткие картины прошлой ночи, я пошатнулась бы, если стояла на ногах, пряча задрожавшие пальцы в складках длинного платья, которое пришлось одеть, чтобы не было видно повязок на ногах. Но меня пугали не столько те темнокожие мужчины, сколько чернота необычных глаз, которая преследовала меня всю ночь, возвращаясь в мою голову с каждым порывом холодного ветра за стеклом спальни.