Хамза - [9]

А Мебува, кажется, только начинал до конца понимать всё произошедшее. Он медленно распрямлялся, не отрывая взгляда от мёртвого сына. В глазах у старика полыхало отчаяние.

- Что же ты сделал, сынок? - пустыми зрачками обведя толпу вокруг себя, тихо спросил старик. - Как мне стерпеть такое горе?.. Что станет с твоей матерью, когда до неё дойдёт эта злосчастная весть?.. С какой молитвой, с какими надеждами она провожала нас сюда... Что я привезу ей обратно, как взгляну в лицо, что отвечу? О, горе мне, горе!.. Почему я не умер вместо тебя, сынок?

Что-то оборвалось внутри у Мебувы, что-то сломалось, и слова неуправляемо хлынули из растерзанной мраком души, как воды арыка сквозь пробитую брешь в плотине.

- Ах, ягнёнок мой, что же я буду теперь делать без тебя?

Зачем мне жить, для чего жить? Кто будет опорой в оставшиеся дни на этой земле?.. Ах, дитя моё бедное, сколько радости мне принесло когда-то твоё рождение! Я молился на тебя, я целовал твои первые слёзы, я хотел, чтобы жизнь твоя была полна солнца и счастья!.. А что получилось? Ты закрыл свои ясные глаза раньше меня, старика... - Мебува рванул на груди халат. - О боже, как ты мог допустить такое?! Всевышний, куда ты смотрел, если младший умирает раньше старшего?! Будь у тебя хоть капля справедливости, ты никогда не позволил бы сделать это... Ребёнок не должен уходить из жизни раньше отца!.. Аллах, как молиться теперь тебе, если так слепо распоряжаешься ты судьбами людей?

Разве не видишь ты с высоты своей, с неба, что это нелепо, когда старики хоронят молодых...

- Не богохульствуй! Не предавайся еретическим речениям, грешный человек! - оборвал Мебуву грозный голос Мияна Кудрата.

Смотритель гробницы уже справился с минутной слабостью, он снова был главным шейхом усыпальницы-мавзолея, высшим духовным лицом мусульманского мира Коканда и Маргилана, наставником и хозяином мусульманских душ.

- Не богохульствуй, - смягчая гнев, повторил Миян Кудрат, - не то святой Али занесёт свой острый меч и над твоей головой...

Мебува поник.

Сберегатель гробницы повернулся к толпе. Он понимал, что сейчас нужны слова, которые уменьшили бы впечатление от смерти больного, объяснили её, повернули бы настроение толпы, оставив неизменно великой славу Али-Шахимардана. Надо было срочно восстановить силу святого Али, поколебленную смертью мальчика и словами Мебувы.

- Человеку не дано знать суть дел небесных, - начал Миян Кудрат, - и если исчерпана его земная доля, дни его сочтены. Так написано на скрижалях судьбы каждого, и никто не может изменить этого предначертания... Вечная бренность одной человеческой жизни даёт всевышнему возможность поддерживать вечное бессмертие всего человечества... Мудрец говорил: когда приходит посланник смерти, мы хотим убежать в цветущий сад; но даже убежав в цветник, человек не избавляется от смерти, ибо у всех один удел - кладбище... Смерть - конечная доля каждого.

Смерть - это воля божья. Её нельзя изменить или оспорить!

Человек должен подчиниться воле божьей, чтобы не вызвать гнева аллаха... В священном шариате, на страже которого всегда стоял Али-Шахимардан, сказано: если человек должен умереть или уже умер, плач и стоны бесполезны. Они равны сопротивлению воле божьей и поэтому являются величайшим грехом. Мы все рабы божьи, а у раба божьего нет другого выхода, кроме смирения перед волей божьей и в жизни, и в смерти. Поэтому не надо плакать над мертвыми, не надо стонать и убиваться над ними.

Если к человеку пришла смерть, значит, ковёр его судьбы соткан из чёрных ниток, а чёрные нитки ещё никому не удавалось отмыть добела ни живой, ни райской водой!..

4

Никогда еще не испытывал маленький Хамза столько волнений. Это были даже не волнения, а глубочайшее потрясение его немногих представлений и понятий о жизни, его только ещё начинающих складываться детских чувствований и ощущений.

Несколько лет подряд соблюдал Хамза запреты и ограничения шариата, готовясь принять покровительство Али-Шахимардана.

И все эти годы окружавшая мальчика жизнь полностью соответствовала толкованиям шариата.

Радость приобщения к духу святого Али была велика. Душа Хамзы вознеслась необычайно высоко, всё действительно было хорошо и справедливо вокруг, как и говорилось об этом в шариате, как это и обещал отец за послушание и соблюдение верности уложениям шариата. Душа Хамзы летала в небесах, она была почти рядом с духом Али-Шахимардана, а может быть, даже рядом с духом самого пророка Магомета.

Одним словом, по детскому своему разумению Хамза уже ощущал себя настоящим мусульманином. Он чуть ли не видел себя сидящим на ступеньках престола всевышнего - около большого и пышного кресла с четырьмя ножками и большой спинкой, на котором восседал величественный старец в белой чалме с огромными чёрными глазами - точная копия Мияна Кудрата.

Ещё бы немного, и Хамза увидел себя сидящим на коленях у самого аллаха.

Но тут появились Мебува и носильщики с неподвижным мальчиком...

И вся устойчивая картина справедливости окружающего мира искривилась в глазах Хамзы, заколебалась, дала трещину и в конце концов рухнула.

Всё окружающее неузнаваемо изменилось перед Хамзой. Мир потускнел и померк. Потухло солнце.