Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать - [61]

Но, как уже говорилось, сезон по-настоящему еще не наступил. Лето только-только начиналось, и необычный для этого времени года холод отпугнул многих гостей. Здесь жили лишь те, кто уже не один год приезжал в отель, — иностранцы, которых мировая война безжалостно прогнала с насиженных мест и которые нашли в «Эксцельсиоре» подходящие для себя условия. Среди них было много русских, и даже весьма высокого происхождения, но те скрывались под вымышленными именами. Когда в семь вечера в большой столовой подавался обед, гостей поражала приятная, непринужденная, почти семейная обстановка. За одними столиками сидели целые семьи. За другими — по одному человеку. Великолепный обед подавался вышколенными слугами. Метрдотель, здесь это была женщина, ходила по залу и следила, чтобы все соответствовало традициям отеля и чтобы вина подавались, как положено. К обеду всегда полагалось вино. Обслуживали гостей официантки в черных платьях и белых кружевных наколках. Это тоже делало обстановку домашней и приятной, а не безлико-хищной. Людям, привыкшим к суете современных европейских отелей, «Эксцельсиор» мог показаться скучным, но именно таких гостей здесь и избегали, предпочитая тех, кто не любил неприятных сюрпризов.

Среди гостей, приехавших с вечерним автобусом, внимание всех привлек господин средних лет с красивой серебристо-седой бородкой и бледная дама в черном. Они приехали порознь и сидели каждый за своим столиком далеко друг от друга, дама — почти рядом с дверью, а господин — в противоположном конце зала. Как ни странно, но он сидел к залу спиной. Из-за прически гости приняли его за художника, может быть, даже знаменитого маэстро. Дама скорей всего служила гувернанткой у каких-нибудь благородных иностранцев или же это была молодая вдова, ищущая уединения и покоя. Фрёкен Шильдкнехт, метрдотель, которой все гости восхищались, подошла к господину Эррону, ибо по доброте душевной стремилась угодить всем новым гостям.

Не приятнее ли ему будет сидеть лицом к залу? Господин Эррон только покачал головой и улыбнулся. Вернее, не улыбнулся, а лишь попытался изобразить на своем лице улыбку — его белые зубы так неприветливо блеснули в седой бороде, что фрёкен Шильдкнехт потеряла дар речи. Потом господин Эррон махнул рукой в сторону леса, словно хотел сказать, что сидит так ради прекрасного вида, а вовсе не потому, что не хочет показывать свое лицо другим гостям. Лес действительно был необыкновенно красив. Ели были окружены буками, чья весенняя листва так и светилась на фоне темной еловой хвои. Казалось, солнце освещает только лиственные деревья, оставляя ели в тени.

Как раз после этого первого обеда и состоялся тот разговор господина Эррона с портье, которому портье вначале не придал никакого значения и который, по мере того, как разворачивались события, всплыл у него в памяти. Господин Эррон стоял на открытой площадке перед отелем и наслаждался сигарой, принесенной им из своего номера. То ли он вдыхал аромат дорогой гаванской сигары, ласково крутя ее в пальцах, то ли его очаровали ароматы угадывающегося близкого лета. Мимо прошел портье и что-то сказал о хорошей погоде — портье всегда говорят что-нибудь в этом роде, даже если погода не так уж и хороша. Это было вступлением к разговору.

Господин Эррон сразу же обнаружил живой интерес к отелю и месту, в котором он расположен. Его интересовало не только, сколько километров отсюда до ближайшего городка, как велик участок, непосредственно принадлежавший отелю, и кто владеет соседними землями, но и точная площадь леса, его ценность и проходящие через него дороги. А также лесные озера и их глубина, протяженность пляжа и места для рыбалки. Все это означало несомненный интерес гостя к прелестям этого места. Потом он спросил, как высоко над уровнем моря поднимается тот или другой холм и каковы тут геологические особенности почвы. Портье сразу понял, что такие вопросы может задавать только ученый, натуралист.

Потом гость начал расспрашивать об отеле — о расположении и убранстве комнат, слугах, их обязанностях и вообще о порядках, которых тут придерживались. Расспрашивал он и о владельцах отеля. А вот сейчас это уже чистое любопытство, подумал портье, но, тем не менее, охотно ответил на все вопросы гостя. Он привык к таким вопросам, и господин Эррон остался по всей видимости доволен, особенно после того, как портье дал ему на прощание карту местности, на которой был отмечен и отель и все его окрестности с их особенностями. Как ни странно, господин Эррон сунул эту карту в карман, даже не взглянув на нее, после чего вернулся в холл. Портье последовал за ним и встал за свою стойку. В холле никого не было. Из гостиной доносились негромкие звуки фортепьяно, гости собрались там, чтобы выпить по чашечке кофе. Господин Эррон снова повернулся к портье:

— Меня интересует еще одна вещь. — Он несколько раз глубоко затянулся. Голубоватый дым заклубился вокруг его лица и как будто стер все черты, только глаза поблескивали в глубине. — Не случилось ли недавно у вас в отеле какой-нибудь неприятности?

— Что вы имеете в виду? — удивился портье.