Халтура - [106]

— Эй, — сказал он.

— Ну.

Он выдохнул через нос и сообщил:

— Проверки больниц дали полный пшик.

Я поморщилась. Еще бы они не дали пшик. Когда Гарри ранен, больница — последнее место, где он предпочел бы оказаться. Он чувствовал себя там чересчур уязвимым — и еще беспокоился, потому что в присутствии чародея летят к черту все приборы, а из-за этого могут получить травмы и даже погибнуть больные, зависящие от технологий жизнеобеспечения, или пострадают какие-нибудь невинные свидетели.

Но на катере слишком много крови. Если его ранили так тяжело, сам бы он не смог никуда добраться. А если б его еще раньше кто-то нашел, то в любом случае должен был вызвать неотложку.

И кровавый след вел в озеро.

Я покачала головой. Мне не хотелось этому верить, но обратить факты в вымысел невозможно, сколько бы доводов «против» вы ни умудрились притянуть.

Столлингз вздохнул еще раз:

— Ты временно отстранена от дел, Мёрфи. А здесь место преступления.

— Не раньше чем мы убедимся, что преступление действительно было совершено, — заявила я. — Мы не можем быть абсолютно уверены в том, что кто-то был ранен или убит. На данный момент мы видим здесь лишь бардак.

— Черт подери, — сказал он устало. — Ты гражданское лицо, Кэррин. Убирайся отсюда к чертовой матери. Пока кто-нибудь не стукнул Рудольфу и сюда не явились парни из внутренних расследований и не упекли твою задницу в каталажку.

— В любой другой день я подумала бы, что ты говоришь дело, — сказала я.

— Что ты там думаешь, меня не заботит, — огрызнулся он. — Меня заботит, что ты делаешь. А то, что собираешься сделать немедленно, — это развернуться кругом, пойти к своей машине, сесть в нее, поехать домой и хорошенько выспаться ночью. Видок у тебя, как после сотни миль тяжелой дороги. Сквозь самый что ни на есть ад.

Ясное дело, большую часть знакомых мне женщин подобное замечание бы малость расстроило. Особенно если б на них были слаксы в обтяжку на бедрах и заднице, дорогущая красная шелковая блуза и соответствующие случаю серебряное ожерелье и пара браслетов, украшенных крошечными сапфирами, доставшиеся в наследство от бабушки. И макияжа больше, чем обычно расходуется за неделю. И новые духи. И обалденные туфельки.

Замечание это, как ни крути, звучало оскорбительно. А если к тому же вы так вырядились для романтического свидания — то более чем.

Но Столлингз не имел ни малейшего намерения меня обидеть. Оскорбление тоже было марсианским и означало нечто вроде: «Я так хорошо к тебе отношусь, что изо всех сил старался выдумать эту пакость, чтобы мы могли развлечь друг друга этой не слишком-то дружеской беседой. Вот видишь, как я о тебе забочусь?»

— Джон, — ответила я, назвав его по имени, — старая ты клизма.

Перевод: «Я тебя тоже люблю».

Он молча улыбнулся мне и кивнул.

Что поделаешь, мужчины.

И ведь он был прав. Здесь мне делать больше нечего.

Повернувшись спиной к тому месту, где я в последний раз видела Гарри Дрездена, я зашагала к своей машине.

Это был страшно долгий день, он начался двое суток назад и вместил в себя множество событий, включая перестрелку в здании ФБР — от которой до сих пор сходили с ума все новостные ленты, особенно после взрыва офисного здания, случившегося за пару дней до того, — и генеральное сражение в древнем храме индейцев майя, завершившееся полным уничтожением всех вампиров Красной Коллегии.

И после всего этого ситуация стала по-настоящему опасной.

Я нарисовалась на занюханном старом катере, где что-то нехорошее случилось с Гарри, вырядившись в тот самый костюм, который так опустил Столлингз. Мы с Гарри как раз собирались пойти перехватить бокал-другой и… и посмотреть, что из этого выйдет.

А вместо этого я увидела его кровь — и больше ничего.

Я не думала, что сумею заснуть, но двое бессонных суток вкупе с физической перегрузкой и стрессом сделали свое дело. Во сне меня преследовали кошмары, но они не произвели на меня ни малейшего впечатления. В реальном мире я видала кое-что и похуже. Хотя я кричала. Это я помню: пробуждение в полночь от дурного сна, на данный момент уже изрядно устаревшего, вся зареванная — естественная реакция на события двух последних дней.

Такое бывает. Чувствуешь себя разбитой, поплачешь — становится легче, и снова засыпаешь.

Если вы этого не понимаете, лучше не спрашивайте. На марсианский это не переводится.

Меня разбудил назойливый стук в парадную дверь. Я вылезла из кровати с «ЗИГом» в руке и бросила быстрый взгляд в окно на задний двор. Он был пуст, и у двери, ведущей на кухню, тоже никого не было. И только после того, как я проверила тылы, я направилась к парадной двери, глянув по пути в окно гостиной.

Я узнала крепкого молодого человека, стоявшего на пороге, и слегка расслабилась. Поскольку я спала в просторной футболке, то прихватила по пути старые треники и нырнула в них, а потом пошла поздороваться с оборотнем, стоящим у моей двери.

Уилл Борден не был похож на вервольфа. Ростом примерно пять футов и пять или шесть дюймов, сложением напоминает бронированную машину, весь покрыт гладкими крепкими мускулами. В очках, с коротко стриженными, чисто вымытыми каштановыми волосами. Глядя на него, вы б ни за что не догадались, что он и его друзья ответственны за сорокапроцентное снижение преступности в радиусе шести кварталов от Чикагского университета — и это не считая сверхъестественных хищников, которые, после того как их оттуда изгнали, не рисковали появляться в окрестностях. Строго говоря, я, вероятно, должна была бы арестовать его как известного линчевателя.