Гвардейцы в воздухе - [2]

На этот раз полевым приграничным аэродромом нашего истребительного авиаполка стало большое клеверное поле. Война ворвалась к нам рано утром 22 июня 1941 года. Нас разбудил гром артиллерийской канонады, доносившейся с границы. Там, на западе, где проходила демаркационная линия между нами и фашистской Германией, зловещей черной тучей поднимался дым, фонтаны огня вздымались в разбуженное, тронутое легким багрянцем небо.

Резко залилась, завыла сирена... "Боевая тревога! Тревога!" разнеслась над палаточным городком отрывистая команда дежурного по полку.

Накидывая широкие ремни с тяжелыми, в кожаных кобурах пистолетами ТТ, застегивая на ходу вороты гимнастерок, выбегали из палаток офицеры-летчики и техники всех четырех эскадрилий 129-го истребительного авиационного полка.

Сигнал тревоги взбудоражил весь лагерь. Мотористы, оружейники разбирали свои винтовки с примкнутыми гранеными штыками, кожаные подсумки с обоймами патронов и противогазы.

В батальоне аэродромного обслуживания шоферы заводили специальные машины. Спешили на аэродром бензозаправщики, автостартеры с длинными хоботами, бортовые машины с баллонами сжатого воздуха.

У каждой машины свое назначение. Все они очень нужны, необходимы. Без них невозможно подготовить ни один самолет к полету, а летчикам не поднять свои самолеты в воздух и не отразить атаку врага.

Скоро заработали моторы МиГ-3 и "чаек". У "чаек" резко, басовито. У МиГ-3 напевно, ровно.

Только два человека внешне оставались спокойными. Комиссар полка и недавно назначенный на должность командира полка капитан Ю. М. Беркаль. Они лучше чем кто-нибудь другой понимали всю серьезность обстановки. Настало время показать, на что способны молодые летчики-истребители.

Беркаль внимательно всматривался в них, только что прибежавших. Они запыхались, воротнички их гимнастерок были расстегнуты. Но в лицах - ни растерянности, ни страха. Каждый знал свое место, свое дело. И это радовало.

Сдерживая волнение, командир полка хладнокровно сказал, как будто ставил очередную задачу на учебный полет:

- Трем эскадрильям прикрыть города Острув-Мазовецкий, Замбрув и Ломжу, а четвертой - наш аэродром.

Для командиров эскадрилий не секрет, что эти города приграничные. За ними Польша, дальше Германия.

Летчики и раньше при учебных тревогах получали подобные приказы, когда отрабатывались боевые задачи по условному противнику.

Аэродром встревоженно загудел. Вот поднялось дежурное звено из трех самолетов. Беркаль посмотрел на часы, они показывали четыре часа ноль пять минут. Взмах белого флажка, и в воздухе первая эскадрилья, за ней вторая, третья, четвертая. Две группы взлетевших МиГ-3 направились в сторону Острув-Мазовецкий и Замбрува, девятка "чаек" к Ломже, вторая девятка осталась прикрывать аэродром.

Лейтенант Григорий Яковлев, всегда, подтянутый, щеголеватый, на ходу расправив складки на гимнастерке, доложил командиру полка, что связи с дивизией нет.

- Свяжитесь по радиостанции.

- Пробовали... Дивизия не отвечает.

Командир полка оторвал взгляд от карты-пятикилометровки.

- Не думаю, что это очередная провокация. Связь ищите. Отправляйтесь сами в дивизию на моей автомашине. Связь должна быть! Обяжите радистов, чтобы слушали.

Он вспомнил, как неделю назад прибывший из госпиталя моторист докладывал, что при возвращении в полк его подвез на лошади поляк из Тарново. Поляк с горечью сказал:

- Опять германец угрожает войной...

Пока Беркаль встревоженно посматривал на небо - ему надо было знать, что происходило на границе и что делали соседние истребительные авиаполки, на востоке все шире и шире разливались светло-оранжевые краски утренней зари, предвещая начало нового, самого продолжительного летнего дня, уже не похожего на вчерашний...

Возвращения первой группы самолетов ожидали с нетерпением.

Наконец-то! Один за другим стали приземлять летчики свои "миги" и "чайки" у посадочного белого полотнища в виде буквы "Т" и, не ожидая окончания пробега, сруливали в сторону - спешили освободить посадочную полосу. Медленно оседала серая пыль. Те, кто прибыл, докладывали: весь горизонт на западе в зареве пожаров - горят приграничные города и села.

Подошло время садиться группе прикрытия. "Чайки" быстро приземлялись. В воздухе, на кругу, находилось второе звено машин, когда южнее аэродрома показалась группа неизвестных самолетов.

Летчики на "чайках" не видели их.

Чужаки, зловеще подвывая, пролетели на северо-восток в плотном строю. О них уже забыли, когда они снова неожиданно появились над аэродромом.

- Смотрите, свастика! - крикнул кто-то. - Это фашисты!

Протяжный, берущий за душу свист. Двухмоторные бомбардировщики растянулись гуськом, перешли в пологое пикирование. Вниз полетели бомбы. Зашаталась под ногами земля. Взметнулись багровые сполохи взрывов. В лицо ударила плотная горячая волна, запах жженого пороха. Противно затараторила частая дробь пулеметов. Казалось, вот-вот небо расколется от захлебывающегося рева чужих моторов. На стоянках загорались самолеты. Техники и летчики бросились спасать их.

И тут показалось третье звено "чаек" во главе со старшим лейтенантом дважды орденаносцем Михаилом Добровым. Отважная тройка смело бросилась на вражеский строй.