Гуситские войны (Великая крестьянская война XV века в Чехии) - [87]

Задача Базельского собора была сформулирована следующим образом: 1) прекращение «ересей», 2) исправление и преобразование церкви, 3) установление всеобщего мира. Все эти пункты были связаны с гуситством. Именно гуситы были теми «еретиками», которых собор должен был обратить в лоно церкви. С другой стороны, пункт об исправлении церкви означал, что критика гуситами католической церковной организации и разложения духовенства в той или иной форме будет принята во внимание собором. Наконец, когда речь шла о мире, каждому было ясно, что имеется в виду прежде всего прекращение войны с восставшей Чехией. Собор не скрывал, что чешские дела стоят в центре всей его деятельности; но пока ещё можно было надеяться на успех крестоносцев, «благочестивые отцы» выжидали, не зная, в какой форме придётся вести [262] переговоры с «еретиками». Позорный крах интервентов, которых возглавлял сам председатель собора — папа, заставил прелатов забыть о непримиримости и надеть личину евангельской «кротости и любви». Эти «христианские чувства» ещё более овладели сердцами «пастырей стада Христова», когда выяснилось, что новая попытка Сигизмунда собрать средства и войска для войны против Чехии обречена на провал. На призыв императора явиться во Франкфурт на сейм для обсуждения вопроса о новом крестовом походе не откликнулся ни один германский князь, и в назначенный день налицо оказались лишь уполномоченные самого Сигизмунда. Вполне понятно поэтому, что в соборном послании, направленном в Чехию в октябре 1431 года, вместо обычных угроз и проклятий по адресу непокорных, осмелившихся отступить от «истин» католической веры и обличить перед всеми разложение и стяжательство церковников, звучат елейные ноты притворного смирения и миролюбия, а также содержится предложение прислать депутатов для участия в работе собора.

Обращение собора встретило в Чехии различный приём среди чашников и таборитов. Противоречия между ними, несколько смягчившиеся во время крестового похода, разгорелись затем с ещё большей силой. Бюргерство и рыцарство стало уже очень ненадёжным союзником народа в борьбе против внешних врагов, и только победы таборитов и страх перед восставшим народом удерживали теперь большую часть их от окончательного перехода в лагерь реакции.

Многолетние войны губительно сказывались на всей экономике Чехии. Главная тяжесть военного разорения ложилась на крестьян и тесно примыкавший к ним городской плебс, которые составляли основное ядро героических защитников родины. Широкие слои чешского народа видели выход из этого тяжёлого положения в заключении мира. В одной из песен, сложенной вскоре после славной Домажлицкой битвы, выражена надежда народа, что настанет время, когда из мечей будут выкованы плуги, а из копий — серпы и сосед не пойдёт на соседа войной, и каждый будет радоваться, живя в мире со всеми. Но крестьяне и городская беднота имели все основания не доверять медоточивым заверениям устроителей собора. Они не забыли, как другой собор подверг мучительной казни [263] двух лучших сынов народа. Поэтому вожди таборитов, угадывая коварные планы врага, считали, что никоим образом нельзя распускать полевые армии, так как только сильная Чехия может рассчитывать быть выслушанной на соборе как равная сторона.

В противовес этому чашники призывали к немедленному примирению с церковью и готовы были, как это показали дальнейшие события, немедленно разоружить и распустить армии восставшего народа.

Такая позиция была выбрана чашниками не случайно. Шляхта и бюргерство, обогатившись за счёт духовенства и немецкого патрициата, не хотели расстаться ни с какой частью своей добычи, не желали идти ни на какие жертвы и более всего боялись дальнейшего обострения классовой борьбы масс, хотя она, в сущности, и дала им возможность поживиться имуществом церкви и немецкого патрициата. Разбогатевшие бюргеры и политически укрепившиеся шляхтичи стремились к компромиссу с папой и императором, хотя компромисс этот представлял бы собой на деле не что иное, как прикрытую фиговыми листками временных уступок капитуляцию перед силами феодально-католической реакции.

В то время как чашники готовы были принять любые условия переговоров с собором, Прокоп с армией таборитов и «сирот» вновь нанёс один за другим ряд ударов феодальной реакции. Пройдя Моравию, народная армия вступила в пределы словацких земель. Оставив здесь отряды «сирот», табориты повернули на юг, так как Альбрехт Австрийский, нарушив перемирие, снова напал на Чехию. Военные действия таборитов были успешны, но положение «сирот», остававшихся в Словакии, оказалось менее благоприятным. Здесь отразилось как значительное превосходство вражеских сил, так и неудачное руководство. После смерти Кудельника во главе «сирот» стоял рыцарь Чапек из Сана. «Сироты» потерпели поражение и вернулись в Чехию с большими потерями. Их начальники, пытаясь переложить ответственность на других, обвиняли в своей неудаче таборитов и, в частности, самого Прокопа Великого.

Этим недовольством «сирот» поспешили воспользоваться враги из католического лагеря, а также чашники, всё более с ними смыкавшиеся. Реакционные силы полагали, что настал долгожданный момент. К тому же Прокоп [264] заболел, и враги откровенно говорили, что дни народного вождя сочтены. На просьбу больного Прокопа направить к нему врача пражане ответили, что охотнее прислали бы палача.