Гунны — страх и ужас всей Вселенной - [18]

Она пользовалась своей близостью к готскому владыке, чтобы, уединяясь с ним для плотских утех, выведывать у него все, что ее интересовало. Она запоминала все, что ей удавалось подслушать из бесед царя со своими советниками. И использовала полученные столь хитроумным образом сведения на пользу своему (на)роду. На пользу росомонам, задумавшим поднять, с ее помощью, восстание против Германариха в подходящее время.

Однако восстание «вероломного племени росомонов» (по Иордану; ведь существует версия, поддерживаемая, в частности, современными российскими историками И.В. Зиньковской, Л.А. Гурченко и др., что «росомоны» – не племенное название, а термин, обозначающий придворных Германариха, в среде которых и созрел заговор против готского патриарха) было подавлено готами. Как и многие другие восстания, происходящие в обширном царстве Германариха.

Готский царь, глубоко оскорбленный не только как властитель, но и как мужчина, измыслил для коварной, вероломной, обольстительной Сунильды, жестокую, позорную, мучительную казнь. Ведь росомонка отдалась ему, как выяснилось, не по любви, а лишь с целью выспросить и обмануть его. Перед лицом всего двора красавицу раздели донага и привязали, голой, к лукам седел четырех горячих жеребцов.

Под ударами бичей кони разбежались на все четыре стороны, разорвав злосчастную Сунильду, на глазах разгневанного Германариха и всех его придворных на четыре части.

Вся эта история кажется, на первый взгляд, похожей на сказку.

Однако именно избранный готским царем для Сунильды истинно «варварский» и, прямо скажем, зверский способ казни принадлежит к числу несомненных свидетельств в пользу историчности, т.е. подлинности ядра данного сказания. Ибо автору «Гетики» Иордану, приведенную которым версию мы, дополнив ее другими редакциями саги, положили в основу нашего рассказа, никак не могло быть известно нечто, известное нам. То, что еще в эпоху франкских царей из дома Меровингов именно таким варварским, на наш взгляд, способом было принято казнить женщин. В особенности – преступниц знатного рода, вроде царицы Брунегаут (Брунгильды). От Меровингов этот вид казни переняли и их преемники из династии Каролингов. Если верить «Песни о Роланде», по приказанию императора Карла Великого был четырьмя конями растерзан на части изменник Ганелон, погубивший во время отхода из Испании арьергард франкского войска во главе с доблестным графом Роландом. И даже в правление династии Бурбонов, во второй половине XVIII в., таким же мучительным способом был четвертован злосчастный Дамьен, нанесший королю Людовику XV из династии Бурбонов пустяковую, чисто символическую, ножевую ранку, чтобы обратить внимание монарха на то, что «Франция гибнет».

Следовательно, Сунильде-Сванхильд был уготован, разумеется, страшный и привлекший всеобщее внимание, но все-таки достаточно обычный для готов способ казни. Она погибла смертью изменниц из ближайшего царского окружения. И даже из царской семьи. И орудием ее казни были кони, считавшиеся у древних германцев (как, впрочем, и у других народов индоевропейского корня) священными животными. Росомоны же решили отомстить за смерть своей соплеменницы. Казненной, согласно «Гетике», ничего не говорящей (в отличие от эпических сказаний) о любовной связи Сунильды с готским царем, за «изменнический уход ее мужа от Германариха». Пусть даже снова покоренные готами, росомоны все-таки не желали лишиться, вдобавок к свободе, еще и чести. Братья Сунильды, Сар (это же имя носил впоследствии знатный гот, враг царя вестготов Алариха) и Аммий, отправились к Германариху в сопровождении третьего росомона. Видимо, мужа четвертованной, с помощью лошадей, злополучной Сунильды. По пути вдовец, вероятно, проболтался своим шурьям, что не только знал о том, что Сунильда изменяла ему с Германарихом, но, возможно, и сам побудил жену к этому. Разъяренные братья убили вдовца. Во-первых, потому, что он обесчестил себя и их. А во-вторых, вероятно, еще и потому, что от этого изменника можно было ожидать новой измены.

Прибыв ко двору, мстители то ли затаились в засаде, то ли приблизились к Германариху под видом посланцев. В разных редакциях сказания эта история излагается по-разному. Получав возможность добраться до готского царя, они тяжело ранили его спрятанным под одеждой оружием. Если верить «Гетике» – «вонзив ему в бок меч». Изувеченный царственный старец (согласно версии Иордана, ему, как мы помним, на момент покушения исполнилось уже 110 лет), хотя и не был убит, тяжко страдал от раны. Осознав свою неспособность возглавить, вооруженным и верхом на боевом коне, выступление своего народа-войска на бой с надвигающимися гуннами, он покончил с собой. Не из страха. А чтобы освободить место для нового, полного сил, царя. Молодого и отважного военачальника из рода Амалов.

Разумеется, со времен «отца истории» Геродота Галикарнасского, было написано множество историй и легенд, сказаний и воинских повестей, саг и былин. Занимательных, фантастических, пестрых по содержанию, но все-таки недостоверных и, прямо скажем, вымышленных. Однако история о тяжелом ранении царя Германариха накануне битвы готов с гуннами представляется нам вполне достоверной.