Гунны - [17]

Само понятие «гунны» было, вероятно, еще более расплывчатым, чем «сюнну». Сюнну тоже включили в свою державу множество подчиненных племен, но они с самого начала были довольно многочисленны и, смешиваясь с завоеванными народами, все‐таки доминировали среди них. О том, сколько гуннов пересекло границу Европы, не известно ничего, но их не могло быть много хотя бы потому, что они не оставили по себе почти никаких следов в Азии. А в Восточной Европе эта кучка завоевателей стала расти как снежный ком, пополняясь воинами из тех племен и народов, через земли которых они шли. В этой разноплеменной массе гуннов далеко не всегда можно идентифицировать – и археологически, и с точки зрения письменных источников. Не зря позднеантичные и раннесредневековые авторы очень часто гуннов называют скифами и в то же время любых кочевников охотно именуют гуннами.

Гунны не создавали свою историю – они творили историю Европы, сминая и перекраивая ее карту. И поэтому рассказ об империи гуннов надо начать не с самих гуннов, а с Европы, которая стала колыбелью их недолговечной империи и ее же могилой.

Крупнейшим государством Европы в IV веке была Римская империя. Собственно, она была едва ли не единственным государством в современном понятии этого слова. Остальные народы или уже были завоеваны Римом, или же не пошли дальше создания племенных союзов либо крохотных королевств (в одной лишь Ирландии их было пять, причем они, в свою очередь, делились еще на 184 вассальных королевства). Что же касается Римской империи, она занимала огромные территории – около трети современной Европы, не считая провинций в Азии и Африке. В ее состав входили все европейские земли, лежащие к западу и югу от Рейна и Дуная, и большая часть острова Британия.

Но примерно за полтора века до появления на исторической арене гуннов Римская империя уже начинала рассыпаться под бременем собственных размеров. Она должна была держать огромные армии на границах, чтобы сохранять порядок на завоеванных территориях и отражать натиск варваров извне. Армии эти, удаленные от центра и не подвластные непосредственному императорскому контролю, очень часто начинали представлять самостоятельную силу и провозглашать собственных императоров.

Напомним, что когда‐то «император» был лишь почетным титулом, который солдаты давали любимому полководцу после значимой победы. Но с I века н. э. титул этот стал прерогативой главы государства. Теперь солдаты, провозглашая своих «императоров», тем самым объявляли их верховными правителями. А в III веке эта практика стала массовой: в разных регионах державы, в любой из армий мог появиться император, претендовавший на римский престол. В так называемую «эпоху солдатских императоров», которая длилась с 235 по 285 год, таковых набралось до семидесяти150. Некоторые из них действительно достигли верховной власти, другие успешно отхватили для себя огромные куски империи, образовав на недолгое время Галльскую империю и Пальмирское царство.

В 270 году императором был провозглашен Аврелиан, начальник конницы в придунайских войсках. Аврелиан сумел объединить расколовшееся государство и укрепить его границы. Но он был убит заговорщиками в 275 году.

Империя катилась в пропасть. Ни о какой стабильной политике, ни о каких реформах не могло быть и речи при таких коротких сроках правления. Императоры были озабочены лишь захватом и удержанием власти, а сама эта власть лишилась в глазах подданных остатков всякой сакральности151. О ее божественности речь уже не шла, звание принцепсов (так римляне называли своих верховных правителей) доставалось случайным людям, порою – выходцам из самых низов общества. Впрочем, принцепсы всегда считались у римлян лишь «первыми среди равных» (само это слово в переводе с латыни означает «первый») – формально страной управляли сенат и консулы, хотя их роль давно была марионеточной. Иногда императоров обожествляли после их смерти, но при жизни они, как правило, не требовали для себя божественных почестей. Двумя веками ранее Калигула и Домициан пытались заставить сограждан титуловать себя «господином» и «богом», но новшество не прижилось среди свободолюбивых римлян152.

Однако настало время, когда окончательно расшатавшийся авторитет императорской власти надо было срочно спасать. Первую попытку в этом направлении делает Аврелиан, собравший державу из осколков, – на некоторых его монетах появляется надпись, в которой он уже официально именуется богом и господином – «Deo et Domino Aureliano». Впрочем, при обращении к императору эти слова еще не употреблялись.

В 284 году императором был провозглашен сын вольноотпущенника Диоклетиан. Это произошло почти за век до того, как гунны заявили о себе в Европе. Но именно Диоклетиан заложил те принципы управления, которые позволили империи продержаться до окончательногораспада еще около века и с которыми столкнулись сами гунны, вступив в войну с Римом. Поэтому на его реформах стоит остановиться особо. Во-первых, Диоклетиан решительно не захотел называться принцепсом, то есть «первым» среди сенаторов. С его правления в Риме утверждается так называемый «доминат» (от