Гумбибум и два Эрнеста - [3]

Сафьяновые папки, аккуратно рассортированные капитаном Гомесом, тремя стопками возвышались под зеленым абажуром. Дон Леопольдо привычно взял верхнюю, помеченную литерой «А». Ярко-алая буква на первой странице дела была погашена свеженьким, несколько часов назад оттиснутым штампом. Президент веером разложил фотографии. Боже, какие они молодые были! Чего же им не хватало? Глупая листовка: «ДОЛОЙ ТИРАНА!» Тирана?! Мальчики мои, вы ведь не помните генерала Добуниса. Вас еще не было, когда мы, ради вас же, еще не рожденных, дохли в сельве под пулями ищеек этой гориллы. Вы растете, зная, что такое Парламент. Утром, на выбор, вы читаете одну из восемнадцати газет — и это только в столице. Что же вам еще нужно?

Только сегодня президент выступил перед новым составом Парламента, высказал некоторые соображения, понятые и принятые депутатами. Всего лишь советы, не более того; но дон Леопольдо умный и опытный, Парламент ценит его советы. А донести строгую логику президента и Парламента до широких масс — дело прессы. Всей прессы, а не только восемнадцати столичных газет! Фотографии, фотографии, фотографии: восемнадцать лет, двадцать, двадцать три — старше нет. Сын врача, сын бакалейщика, племянник покойного полковника Санчеса. Ах, мальчики… Зачем же вы все это затеяли? Глупая листовка: "СВОБОДУ ТРУДЯЩИМСЯ!". Где же среди вас трудящиеся? Опросите рабочих — довольны ли они своим дотациями, своими домиками в рассрочку? Не поленитесь съездить в деревню, узнать — устраивают ли крестьян наследственная аренда и льготные семена?

Дон Леопольдо чертыхнулся. Никуда уже не пойдут и ни у кого уже не узнают. Мертвы. Зачем?! Спросили бы у народа: кто ему милее — дон Леопольдо или новый Добунис? Офицерье долго не хотело смириться с победой Движения. Восемь путчей только в первый год! Но это в прошлом. Сегодня армия знает свое место. Черная Гвардия — сила и слава народа, плоть от плоти его, не даст военщине поднять голову. Недаром цвет ее — цвет родной земли, в которую легли павшие герои.

Дон Леопольдо вздрогнул. Страшно все-таки. Надо отвлечься, а то не заснуть до утра. Что там по экономике? Так, понятно, возражений нет. Разумно. Отчего бы и не понизить?! Все равно перестали покупать. А это что? На хлеб? Ни в коем случае! Лучше слегка сманеврировать с тканями. И хорошо, и славно. Третья стопка — идеология и культура. Браво, Педро. Что значит школа! С полуслова понимает. Именно резкая критика, на всех уровнях. А с какой это стати меня не затронули? О-бя-за-тель-но затронуть! Скажем, намекнуть на годы. А я устрою пробежку в Национальном парке! Кому бы почин доверить? Пожалуй, «Фуэхито». Они теперь самые что ни на есть радикалы, с тех пор, как редактор Кортич получил подробный совет президента. Ну, вот и всё.

И, как ни крути — от первой стопки никуда не деться. Дон Леопольдо быстро пролистал материалы. Одно и то же, одно и то же, в который раз одно и то же. Эх, мальчики… Президент пожевал губу, достал сигарету из знаменитого неисправного портсигара и быстро, словно боясь передумать, написал: «Хотелось бы посоветовать Ведомству Спокойствия заняться интенсификацией судопроизводства. Думается, не лишними были бы экстраординарные меры общественной изоляции террористов».

За окном спал город. Никогда президент не любил так свой народ, как в эти сумеречные часы, когда ему приходилось принимать на свои ослабевшие плечи груз ответственности за спокойствие тех, кто пашет землю, стоит у станков, торгует на рынках. Ради этого он и его ровесники вышли на улицы тридцать лет назад. Спи спокойно, Вальпарадисо. Революция не погибнет, пока есть тот, кому видна дорога…

***

Ну что ж, милейший, как вам такой образчик продукции? Думаю, неплохо. Согласитесь: позитива хоть отбавляй — осуществленная мечта. Конструктивная линия. Строить — не ломать. Ах, вам все же чего-то не хватает? Ломать больше нравится. Агрессивный вы, однако. Хотя, конечно, тридцать ближе к двадцати, чем к пятидесяти. Знаете, что? Могу вам предложить любопытный вариант: и поломать можно, и построить, смотря по вкусу. Новинка, абсолютная новинка, можно сказать, на гурмана. Если угодно… Нет, нет, не беспокойтесь, такому контрагенту, как вы, фирма пойдет навстречу. Начнем?

***

Сублейтенант Миленнис придвинул к краю стола початую пачку "Эль гато негро" и машинально откинулся на спинку стула. Уже два года, едва ли не каждый день, он угощал сидящих напротив сигаретами, но сам так и не смог привыкнуть к омерзительно-сладкому дыму. Старые пеони на табачной фабрике, обучавшие его рубке листьев, были все поголовно некурящими. Кто гнул спину над этими зелёными листиками, никогда не возьмет в рот сигарету. Слишком хорошо, с детства, помнит сублейтенант цену той зелени, чтобы пускать её на дым даже в сушеном виде. Но, впрочем, из всех прошедших этот кабинет, почти никто не отказывался от угощения. И уголовники из портовых притонов, и напуганные обыватели, спьяну ругавшие Движение, и холеные ариотократа-армейцы хватались за "Эль гато негро", как за соломинку.

Работая в паре с Черным Вилли, сублейтенант неплохо освоил амплуа «Доброго следователя» — после Вилли нетрудно было казатьсч добрым. Да и внешность весьма и весьма располагала: откытый простак, что называется, свой в доску, легко находящий общий язык. Ты уголовник? Тогда перед тем, как допрашивать, помянем пару раз маму Господа Бога нашего Иисуса Христа в слезу непорочную через Санто-Доминго восемь раз и покажем наколку. Обыватель? Очень хорошо, и я человек маленький, все под начальством ходим, и вообще, папу моего очень напоминаешь, тот тоже по пьяной лавочке невесть что нес… а, кстати, кто с тобои пил, не помнишь? Подумай, подумай. Горилла мятежная? Честь имею, ваше высокоблагородие, позвольте представиться! Поверьте, искренне сожалею: смею заверить, что эта дубина Вилли будет сурово наказан. Курите, курите, Бога ради, и давайте поговорим как военные люди. Честь прежде всего!.