Гульчатай, закрой личико! - [87]

– Ну и что ты маешься со своим самогонным аппаратом? – спрашивал старика черт. – Кустарщина. Самодеятельность. Надо профессионально подходить к вопросу, если уж ты выбрал своим занятием виноделие. Вот поучился бы у профессионалов, набрался бы опыта – там, глядишь, организовал бы спиртзавод.

– Ха! – презрительно передернувшись, произнес Аминат так, будто плюнул. – Вот ты, Чингачгук, знающий человек, а такой ерундой страдаешь. Я тебе много говорить не буду, только напомню об одном историческом факте. Ноев ковчег кто построил? Любитель! А «Титаник», между прочим, профессионал. Выводы сам делай.

– Молодец, тонко подметил. – Гуча немного подумал над услышанным – отшельник часто радовал его подобными высказываниями.

А пока отшельник с удовольствием наблюдал за приготовлениями к празднику.

Вокруг суетились люди и нелюди. С визгом носились ребятишки с Мексикой во главе. От костров тянуло дымком, перемешанным с запахами пищи. Аминат втянул воздух и подумал, что праздник сегодня удастся на славу.

Что ж, он прожил хорошую жизнь, только вот слишком длинную. Да и оставить вместо себя некого – с сыном-то вон как вышло! Он помрачнел, думая о Тентогле. Нельзя допускать его к башне. Он хоть толком в колдовстве и не разбирается, но больно озлоблен на весь белый свет, да так, что может уничтожить его.

Потом пришла мысль, что такие ребята, как Гуча и Бенедикт, справятся с любыми проблемами. Да и молодежь подрастает – Аполлошу хоть сейчас волшебником ставь, а ведь есть еще и Мексика!

Старый Аминат улыбнулся девочке. Принцесса Мексика остановилась рядом и потребовала ответов на десяток неизменных «почему». Аминат ответил и посоветовал попросить Тыгдына рассказать о том, откуда дети берутся. И не просто рассказать сказку об аистах, а описать весь процесс с точки зрения физиологии. Девочка убежала, и уже через минуту старик с удовольствием наблюдал, как она изводит Тыгдынского коня. Мексика готовилась вырасти первостатейной ведьмой.

Нет, не оставят они этот мир в беде, напротив, он станет интереснее, жизнь в нем – насыщеннее, а покоя будет все меньше и меньше. А значит, в нем не останется места для старого нелюдимого отшельника. Придя к такому выводу, отшельник Аминат укрепился в решении покинуть Иномирье навсегда.

– О чем задумался, старик? – услышал он и, повернувшись, увидел Барона. Старый цыган только что закончил давать наставления сыну и направился к кострам.

– О жизни, Барон, – ответил отшельник, – о жизни. О чем еще может думать такой старик, как я? Я достаточно прожил в этом мире и с тоской наблюдаю за молодыми. Признаюсь, Барон, я завидую им! Меня уже ничто не радует. Мне столько лет, кажется, ничто уже не может заинтересовать меня. Опыт дает знать о себе, а когда знаешь, что скажет тот или иной человек, когда предугадываешь события задолго до того, как они случаются, пропадает охота в них участвовать.

– Дело сказал, – кивнул барон. Серьга в ухе жалобно звякнула. – Я подумаю над твоими словами. Мне сегодня предстоит игра с Господином Смертью, и я принял решение не выигрывать бессмертие. Смотри, Джулиус ставки принимает! Вот человек, из любого дела выгоду получит!

Джулиус собирал деньги, одним глазом оценивая содержимое чужих кошельков, а другим поглядывая на Басеньку. Супруга, несмотря на ораву детей, которые не давали маме покоя, умудрялась флиртовать с господином в черной одежде. Джулиус вздохнул и зарекся на будущее оставлять супругу одну.

Господин в черном, сделав несколько комплиментов красивой женщине, заметил в толпе Гучу и помахал рукой. Гуча махнул в ответ и дал сигнал, взмахнув белым платком. Быстро освободили широкую площадку. Барон вышел в центр, достал карты и хитро улыбнулся. Улыбка Господина Смерти была не такой доброжелательной, лицо его выражало скорее мрачную решимость. Страсти накалялись. Азарт охватил зрителей, ставки росли и росли. Джулиус только успевал отмечать суммы и оглашать результат.

А игроки старались сделать правильный ход, поскольку на кону стояло ни много ни мало – жизнь старого цыгана.

– Ну давай еще на сто лет?! – умоляющим голосом попросил Господин Смерть, проиграв в третий раз.

– Да куда мне столько? – отказывался цыган. – Я три сотни выиграл, и хватит!

– Давай на бессмертие, – настаивал Мафусаил.

– Да на что оно мне? – Барон хитро усмехнулся, тряхнул черными кудрями и дернул длинный ус. – Мне, Мафусаил, интересно побывать там, где ни один здесь живущий не был. Так что и триста лет – много!

– Вечная жизнь не нужна? – удивился Альберт Иванович. – Барон, ты чокнулся!

– Он дело говорит, друг Полухайкин, – ответил Альберту Гуча и подмигнул. Тот понял, что сейчас начнется розыгрыш, и приготовился поддержать любую тему. – Он ведь снова выиграет, и что потом будет делать с такой прорвой лет?!

– Почему это он выиграет? – вскинулся Господин Смерть. – Нет, Чингачгук, ты не отмахивайся, ты скажи – почему? Брат ты мне или не брат, в конце концов?

– А он когда-то со знахаркой жил, – ухмыльнулся черт.

– И что из этого? – недоумевал азартный игрок.

– И то! Вспомни, как ты вчистую продулся, когда с Аминатом играл!

– Точно, амиго, дело говоришь! – включился в беседу Альберт. – Барон тебя, мужик, легко сделал, а сколько раз цыган с Аминатом играл – не везло, в натуре, ни разу!