ГУЛАГ без ретуши - [5]
Заместителем М.Д. Бермана после окончания строительства Беломоро-Балтийского канала стал Яков Давидович Рапопорт, недоучившийся студент Дерптского университета, эвакуированного в Воронеж, начальник Воронежской губчека. Водил он дружбу с большевиками, и были ему чужды идеологические шатания. Потому уцелел и при Ежове, и при Берии, но в какой-то мере также пострадал. Прощай, Белокаменная! Не по своей воле отбыл Яков Рапопорт из ГУЛАГа на должность начальника Волжского исправительно-трудового лагеря[3].
Ещё одним заместителем Бермана являлся Семён Григорьевич Фирин (Пупко). Личность далеко неординарная. В 1916 году призвали его в Витебске в армию. Но за веру, царя и отечество не пожелал он воевать и дезертировал с призывного пункта.
Однако царские сыщики хлеб не даром ели. В 1917 году изловили Фирина, но вместо того, чтобы судить, вновь потащили на призывной пункт. Не учли только накопленного Фириным опыта. И второй раз он дезертировал. Во время Гражданской войны доводилось видеть его у границ образовавшихся Прибалтийских государств. После её окончания оказался Фирин за границей и чем занимался — неизвестно. Только и 1930 году встречали его в особом отделе ОГПУ. Можно было видеть его идущим в сторону Красной площади. Поскрипывали ремни на новой кожаной тужурке, а правый бок своим теплом согревал сталь револьвера — символ властных полномочий[4].
Первым детищем ГУЛАГа являлось Управление северных лагерей особого назначения ОГПУ, официальная дата рождения — 5 августа 1929 года, место рождения — бывший строгановский дворец и городе Сольвычегодске. В 1930 году в северную группу лагерей входили: Пинюгинский, Устьвымский, Котласский, Архангельский, Сыктывкарский и Ухтинский. Кроме того, в подчинении управления находилась особая Вайгачская экспедиция (о. Вайгач). По состоянию на 2 октября 1930 года в лагерях числилось осуждённых за контрреволюционную деятельность 22 000 человек, в том числе 700 шпионов и 2000 из числа духовенства сектантов, а также 5000 человек, осуждённых за политический бандитизм. Перед этими лагерями была поставлена задача: освоить силами заключённых природные богатства северного края (добыча угля в бассейне рек Печора и Воркута, нефти в Ухте и строительство железных и грунтовых дорог, заготовка и вывоз леса). Созданное управление возглавил Август Петрович Шийрон.
По состоянию на 1 января 1930 года уже функционировали лагеря: Северный, Соловецкий, Карело-Муромский, Свирский и Вишерский. Общая численность заключённых в них составляла 179 тысяч человек. В 1930–1932 годах создаётся ещё ряд лагерей: Сибирский (рук. Биксон), Казитлаг (рук. Израилев), Карагандинский (рук. Шаверский), Дальневосточный (рук. Мартинелли), Байкало-Амурский, Среднеазиатский, Темниковский (рук. Сенкевич), Дмитровский (рук. Фирин, заместитель Кацнельсон), Ахунский, Сызранский. Одним слоном, ГУЛАГ начал разрастаться.
Надо отметить, что ГУЛАГ — это не просто машина по переработке человеческого «материала». Его функционирование нуждалось в теоретическом обосновании. И теоретики-программисты — тут как тут. Их было много, больших и малых. Всех перечислять долго, но без наиболее заметных не обойтись. Назовём Е.Г. Ширвиндта, одного из первых начальников Главного управления мест заключения РСФСР. Много он публиковался на страницах ведомственной печати в 20-х годах и наверняка создал бы фундаментальный труд по лагереведению. Дружил с троцкистами, и это сыграло решающую роль в его дальнейшей судьбе. В результате получилось по тюремной шутке. Спрашивает у заключённого начальник тюрьмы: «Где проживал до ареста?» Тот отвечает: «Да вот, гражданин начальник, из окна вашего кабинета видно. Через дорогу, напротив тюрьмы. А теперь живу напротив собственного дома». Так и с Ширвиндтом. Руководил тюремной системой и впоследствии сам стал её узником.
К разработке теоретических основ исправительно-трудовой политики и практики самое непосредственное отношение имел Борис Самуилович Утевский. Вместе с Ширвиндтом они писали первые крупные работы по тюрьмоведению, формировали правовую базу и обосновывали теорию перевоспитания преступников всех категорий. В жизни Утевский был крайне осторожен и ни в каких партиях не состоял. Попади в лагеря, носил бы кличку Хамелеон. Однако нет, не попал. А почему? Да потому, что быстро «перекрасился» и начал громить своих вчерашних единомышленников и их «бредовые тюремные идеи по перевоспитанию заключённых». В 1931 году выступил на заседании в Институте по изучению преступности при Народном комиссариате юстиции РСФСР с докладом: «Исправительно-трудовая политика реконструктивного периода». По его новому мнению, исполнение наказаний в предшествующий период было построено на принципах, воспринятых из либеральной буржуазной пенитенциарной теории, а литература по пенитенциарным вопросам отражала эти либеральные принципы и резко расходилась с марксистскими установками.
Осудив заложенные в Исправительно-трудовом кодексе РСФСР 1924 года такие наиболее важные принципы, как индивидуальный подход к преступнику, прогрессивная система исполнения наказаний, сформулированная задача исправления и т. д., он дал ему отрицательную оценку как якобы построенному не на марксистских принципах. В докладе отрицались возможность перевоспитания осуждённых и право на существование исправительно-трудовой педагогики и психологии. Доклад вызвал острейшую дискуссию, и, хотя его основные положения не нашли поддержки у выступавших, тем не менее в принятой резолюции осуждалась предшествовавшая исправительно-трудовая политика.
