Гугеноты - [67]

Воцарилось молчание. Исподволь поглядывая на задумавшуюся фрейлину, Екатерина какое-то время нарочито увлеченно листала требник, но вскоре, не выдержав затянувшейся паузы, громко его захлопнула, давая тем самым понять, что разговор закончен и какие-либо возражения уже неуместны.

— Будь настойчивой, Изабелла, — с любезной улыбкой проговорила королева-мать, — я уверена, у тебя получится.

— Я постараюсь, мадам.

— Помни, это приказ королевы. Ступай.

Маркиза поднялась со стула.

— И регулярно информируй меня о том, как идут дела.

Быть может, мне надо будет помочь тебе в чем-либо.

Изабелла поклонилась и вышла.

Глава 2 Плоды деятельности первой статс-дамы королевы

Маркиза сразу же взялась за дело и стала преследовать Лесдигьера, не давая ему проходу. Ночи она по-прежнему проводила с Конде, а днем, когда его не было рядом, она не сводила горящих глаз с Лесдигьера, обворожительно улыбалась ему, ей удавалось даже краснеть, когда случалось заговорить с ним.

На балу городских старшин, устроенном однажды во дворце Сен-Поль, она нарочно старалась все время быть ближе к нему. Конде, совершенно забыв о ее существовании, как обычно увлекся беседой на политические темы с Колиньи и его братом. Баронесса де Савуази затерялась в кругу фрейлин, окружавших Маргариту Бурбонскую, родную сестру Людовика Конде, и, как и принц, ничего не замечала. И вот тут Изабелла решила действовать. Во время торжественного выхода короля, когда все взоры были обращены на двери, из-за которых вот-вот должен был появиться юный монарх, она незаметно подошла к Лесдигьеру и легонько ущипнула его за руку.

Лесдигьер вздрогнул и порывисто обернулся.

— Вы, мадам? Что это с вами?

— Со мной ничего, а вот что с вами, шевалье? И почему вы называете меня «мадам», разве я замужем или вдова? Впрочем, я прощаю вас. А сейчас я хочу кое о чем спросить у вас.

— Спрашивайте.

— Почему вы перестали замечать старых друзей? Или вы настолько увлечены службой, что не находите даже времени обратить свой взгляд на ту, покой которой нарушен вот уже столько дней?

— Чей же покой нарушен, мадам? — невозмутимо ответил Лесдигьер, рассеянно глядя по сторонам.

— А вы не догадываетесь? — пыталась она заглянуть в его глаза.

— Если той, о ком я думаю, то, поверьте, она все вопросы вполне может уладить сама.

— А если речь идет о другой женщине?

— У меня нет другой женщины и, признаюсь, нет большой охоты иметь ее.

— Не пытайтесь переубедить меня, шевалье, в том, что видят мои глаза.

— Что же они видят?

— Только кажущаяся привязанность к одной женщине мешает вам обратить внимание на другую, которая уже запала к вам в душу и которая постоянно думает о вас.

Лесдигьер с любопытством посмотрел на нее:

— Уж не вы ли, сударыня, написали ту записку, что мне передали вчера во дворце Монморанси?

Маркиза хотела ответить, но тут все разговоры в зале разом смолкли; наступила тишина: появился король под руку с Екатериной Клевской, и придворные склонились в поклоне. Дама, шествуя под руку с которой король открывал бал, была второй дочерью принцессы Маргариты Клевской, сестры Конде, по мужу герцогини Неверской. В данный момент она была замужем за принцем Порсиан.

По знаку церемониймейстера оркестр заиграл павану, этот медленный танец-шествие в колонну парами с необходимыми при этом поклонами и книксенами в сторону тех, кого хотели приветствовать.

Лесдигьер стал искать глазами баронессу де Савуази; та бросила взгляд в его сторону, нашла глазами своего возлюбленного и улыбнулась ему. Он помахал ей рукой, и она под руку с кавалером, в котором Лесдигьер без труда узнал шевалье де Шомберга, одного из своих друзей, присоединилась к танцующим.

— Однако у вас удивительное самообладание, мсье, — послышался удивленный голос Изабеллы. — Лангедокские мужчины все такие?

— Вы о чем? — спросил Лесдигьер, наблюдая за танцующими парами и не теряя из виду никого из дома Монморанси.

— Вы с таким хладнокровием позволяете чужим мужчинам танцевать с вашей возлюбленной, что поневоле начнешь сомневаться в искренности ваших чувств к баронессе. Не боитесь, что у вас ее уведут, шевалье?

— Нет, мадам.

— Вот как! — усмехнулась Лимейль. — Впервые в жизни вижу мужчину, абсолютно уверенного в стойкости бастионов дамы своего сердца, особенно когда ее так горячо обнимает такой неотразимый кавалер как Шомберг.

— По-видимому, сударыня, — Лесдигьер улыбнулся, — вам не знакомо такое чувство, как настоящая мужская дружба. И думаю, вам не доводилось встречать мужчину и женщину, которые мило беседуют, связанные при этом только искренними дружескими отношениями.

Изабелла немного смутилась, но тут же нашлась:

— Согласитесь, шевалье, это настолько редкая вещь в наше время, что поневоле вызывает удивление.

— Поезжайте в Лангедок, мадам. Вы обретете там чистоту души и нравов, и вряд ли после этого вам захочется вернуться в Париж.

— Что же, в таком случае, вас привело сюда?

— Видимо, полное отсутствие познаний о столичной жизни и о королевском дворе. Человек всегда подсознательно стремится туда, где он еще не был. Не будем говорить об этом, сударыня, я совсем не расположен к такому разговору.