«Гудлайф», или Идеальное похищение - [42]

И вдруг его скулы и подбородок освободились, толстый кляп вытащили изо рта. Он подвигал челюстью, опустил подбородок, расправляя лицо. Глубокое сухое дыхание абсолютной и полной свободы устремилось в его горло.

Стона почувствовал запах духов той женщины, потом на его нижнюю губу полилась вода. Вода лилась по языку, смачивала рот. Он сделал глоток и дал длинным пальцам воды проникнуть в глубь иссохшей ткани грудной клетки. Женщина протолкнула горлышко пластиковой бутылки ему между губами и приподнимала бутылку так, чтобы он мог сделать глоток, потом еще глоток и еще. Холодная вода наполняла его рот, струилась по подбородку, смачивала грудь сорочки.

Наконец-то его освобождают. Они везде разрезали клейкую ленту? Руки и ноги у него уже свободны? Он что, сейчас выйдет из ящика, и его с завязанными глазами поведут к машине? А они понимают, что его надо вести медленно? И Стона сказал:

— У меня сердце… — Губы его продолжали двигаться. — Пить. Нанни. Прошу вас. — Он слышал свой голос.

Стона попробовал разъединить кисти рук и щиколотки. Покачнулся, мужчина подхватил его за плечо. Они не разрезали ленту. Он чувствовал, что вода его оживила, и был готов идти к машине. Чего они ждут?

Он снова слышал какое-то шарканье, чувствовал молчаливое общение мужчины и женщины. Мужчина все еще держал Стону за воротник пиджака. И тут дверь гаража с грохотом закрылась, и солнечный свет исчез.

— То, что вам следует сказать, очень просто, — проговорил мужчина. — Вам следует сказать вот что: «Это говорит Стона Браун, и меня держат „Воины радуги“ за мои преступления против окружающей среды. Пожалуйста, сделайте так, как они просят. Я здоров и со мной хорошо обращаются. Приготовьте восемнадцать с половиной миллионов долларов бывшими в употреблении двадцатками за экологические преступления». Вот и все, что вам следует сказать.

Стона почувствовал запах чего-то металлического. Ножницы? И запах чужого дыхания. Что же сказал этот человек? Он попытался вспомнить. Попытался разъединить ноги, потом — руки, но этот человек так и не разрезал клейкую ленту.

Стона качнулся вперед, и его губы коснулись какого-то предмета из пластмассы. Он попробовал было глотнуть воды, но оказалось, что этот предмет не бутылка. От него пахло металлом и чужой ладонью.

— Так, ладно, — сказал мужчина. — Ну… Вперед!

Стона попробовал сделать шаг, но ноги не двигались. Он стал падать, но не мог вытянуть руки, чтобы на них опереться. Ребро ящика впилось ему в бедро, когда он, перевернувшись, летел лицом вперед на бетонный пол. Его дернули за плечо, почти вывернув руку в суставе, острая боль пронзила все тело, слившись с болью в бедре… Но он снова стоял на ногах. Стоял в своем ящике, потирая локоть о ребра. Он пришел к выводу, что руку не оторвали от тела, и принялся пересчитывать пальцы, касаясь кончиком большого кончиков остальных четырех. Однако теперь он испытывал боль какого-то иного рода.

— То, что вам надо сказать, — это что мы «Воины радуги» и вы у нас. — Мужчина снова обращался к Стоне.

Острая боль в ноге, по-видимому, как-то стимулировала сердце, прочистила мозги, словно пощечина. Стона услышал, как этот мужчина произносит: «Мистер Браун… Доброе утро». Он вспомнил этот голос: «Мистер Браун… Доброе утро». Голос звучал так, будто мужчина хотел его поправить. Будто Стона сказал: «Мистер Смит… Добрый вечер» — и этот человек исправлял его, Стоны, ошибку. Он вспомнил лицо мужчины: маленькие, широко расставленные глаза, шишковатый нос, волосы, вставшие дыбом от статического электричества, бесформенная бородка. Он вспомнил, как этот человек прикусил нижнюю губу, злобное выражение его лица, когда он прострелил Стоне руку. «Мистер Браун… Доброе утро». А теперь он представил себе этого человека в пиджаке, с коротко стриженными и зачесанными на косой пробор волосами, жесткими, но приподнимавшимися над пробором от ветерка, который не был холодным. Что Стона ему ответил? Где это было? Когда?

— Я сейчас включу пленку, и когда скажу «Вперед!», вы начнете говорить.

— Обрежьте пленку, — сказал Стона.

— Ладно. Наговорите на пленку… Ну… Вперед!

— Мистер Браун… Доброе утро, — произнес Стона, пытаясь вспомнить. Жесткие светло-каштановые волосы, приподнимаемые ветерком. Волосы приподнимаются и опадают, снова укладываясь на место. — Мистер Браун… Доброе утро.

— Господи Боже мой! Попытайтесь же сосредоточиться! — Мужчина потряс Стону за поврежденное плечо. И тут сердце Стоны пропустило один удар, боль в бедре стала резче, и болью пронзило пулевое отверстие в предплечье. — Воды! — крикнул мужчина, щелкнул пальцами и крепче ухватил Стону за плечо. — Выполняйте программу, Браун. Не хотите же вы всю оставшуюся жизнь провести в этом ящике. — Всю оставшуюся жизнь. Изо рта мужчины пахло чем-то вроде кукурузной каши.

Теперь у его губ была бутылка с водой, но пить он не мог. Желудок был переполнен, в нем хлюпала вода. Потом струйка холодной воды проникла сквозь его волосы на макушке, потекла за ушами, водопадом пролилась по шее за шиворот.

— Ладно, сделаем это все полегче для вас, — сказал мужчина. — Я буду останавливать пленку и говорить вам, что надо сказать, так что вы просто повторяйте за мной.