«Гудлайф», или Идеальное похищение - [12]

Коллин почувствовала, что ее охватывает паника. Тео ранил человека. Этот человек должен быть уже в больнице. Она попыталась сосредоточиться на ритме своего собственного дыхания, попыталась сохранить спокойствие.

— Мистер Браун, — начал Тео. — Мы — представители «Воинов радуги». — Он поднял к лицу Брауна лист бумаги. — Мы хотим, чтобы вы прочли это заявление.

Мистер Браун потянулся было поближе к бумаге, но голова его упала на грудь. Коллин сзади коснулась рукой его шеи. Кожа была холодной, будто бифштекс, только что вынутый из холодильника.

— Мы должны его согреть, — сказала она. Два шерстяных пледа лежали на дне ящика. — Приподними его, — велела она Тео. Она вытащила один плед из-под ног мистера Брауна и укутала его плечи.

А Тео начинал терять терпение. В окаймленное оранжевым ротовое отверстие маски было видно, как морщатся его губы. Волоски его кошмарной бороды торчали сквозь плетение черного акрилового трикотажа. Коллин держала кассетник у самого рта мистера Брауна, чуть ниже. Холодным, пробирающим до костей потом — вот чем пахло от мистера Брауна, словно сыростью из подвала родительского дома Тео.

— Ладно, поехали, — сказал Тео. — Мистер Браун, начнете читать по моей команде… Включила? — Коллин кивнула Тео. — Начинайте.

Коллин большим пальцем включила запись. Мистер Браун наклонил голову к листу бумаги, мучительно щурясь. Качнулся вперед — Тео пришлось помочь ему встать прямо. Хриплым, срывающимся голосом он произнес:

— Отпустите… меня.

— Стоп! — сказал Тео.

Мистер Браун смотрел на Коллин, она все еще была в маске. Он явно был из тех мужчин, что тщательно следят за собой: волоски в ноздрях подстрижены, брови подровнены, кожа лица, несмотря на теперешнюю бледность, хранила легкий загар, приобретенный на поле для гольфа. У него были пышные черные, хорошо ухоженные волосы. Он все смотрел на нее сильно прищуренными глазами, и Коллин совершенно ясно поняла, что этот человек не привык чувствовать себя беспомощным. Он слегка наклонился к ней и сказал очень тихо:

— Не… прикасайся… ко мне… сука.

— Ну ладно, хватит! — Тео за шиворот оттащил мистера Брауна от Коллин. — Чем быстрее вы это прочтете, тем быстрее вас увезут отсюда.

— Мои очки… идиот!

— Где его очки? — спросила Коллин. — В фургоне?

— На моей аллее.

— Ему нужны очки, — сказала Коллин.

— В… больницу.

— В тот же момент, — повторил Тео. — Вас отвезут, как только мы закончим.

— У меня с сердцем…

— Не пытайтесь мне тут объяснять! — У Тео напряглись челюсти и голос зазвучал резче. — Это я буду объяснять вам, как все должно сработать. У вас — небольшой шок, я такое тыщу раз видел.

Коллин подтянула плед повыше и потуже обернула его вокруг шеи мистера Брауна, потом одернула нижние края, как одергивают пиджак. Укутанный в старый плед, он казался меньше ростом и не таким властным.

— Пожалуйста, — произнес мистер Браун.

И Коллин поняла, что нужно действовать быстро. Им необходимо как можно скорее записать текст на пленку и доставить раненого в больницу. План у них был такой: оставить мистера Брауна в деловом центре Ньюарка, где по ночам улицы совершенно пусты и ему понадобится некоторое время, чтобы отыскать телефон. Но они точно так же смогут спокойно оставить его в квартале от больницы благотворительного фонда «Самаритянин».

Тео держал лист бумаги в нескольких дюймах от глаз мистера Брауна.

— А так вы сможете это прочесть? — спросила Коллин. — На близком расстоянии?

Он наклонился к листку. Коснулся носом бумаги.

— Это Стона Браун, — прочел он. — Меня взяли…

— Прекрасно, — сказал Тео. — Включай.

Коллин включила запись.

— Это Стона Браун. Меня взяли в заложники… — он вскинул голову, — «Воины радуги» за мои экологические преступления. Если в какое-то время… — Тут он потерял сознание.

Тео высунул руку с магнитной карточкой в окно фургона — открыть ворота. С тех пор как они уехали из Хилтон-Хед, у них не было ворот. Не было настоящего дома после Хилтон-Хед. У Коллин дрожали руки.

— Даже когда только мягкие ткани задеты, бывает какой-то шок. Полицейские — офицеры и другие ребята, которых я лично знаю, — бывали ранены, и все тело тогда испытывает травму. Это такой непроизвольный отклик.

— Но он выглядел ужасно!

— А те ребята были моложе и сильнее. Тут ничего не поделаешь.

— Да я понимаю, только…

— А если понимаешь, то должна понимать, что это нормально. Кто из нас был полицейским тринадцать с лишним лет? Кого специально обучали? Кто идет на шаг впереди? Кто на самом деле понимает?

Она молчала.

— Вот и правильно. Бледный. Потный. Потерявший ориентацию. Плохо соображающий. — Тео отсчитывал все это на пальцах. — Симптомы легкого шока. Дело не в пулевом ранении самом по себе. Просто реакция всего тела. Неглубокое дыхание. Ты не знала, а я ведь проверил его пульс. Слабоватый, но частый. Я мог бы продолжать. Волнение. Депрессия. Случай из учебника. Я все держу под контролем.

Ворота распахнулись, и они проехали мимо эмблемы «Американские мини-склады»: свирепый белоголовый орел сжимал в когтях замок и американский флаг. Разве можно было оставить его вот так, в боксе? Замотанного клейкой лентой? Запертого в ящике? Правильно ли они поступили? Коллин доверяла Тео, но теперь начала учиться доверять и самой себе. Внутри у нее все сжалось. Желудок бунтовал.