Гуарани - [112]
— А кто же ты? — спросила она в смущении.
— Пери твой раб, — но задумываясь, ответил индеец.
Девушка покачала головой.
— У голубки не бывает рабов.
Глаза Пери заблестели; он воскликнул:
— Значит, Пери твой…
Зардевшись от волнения и вся дрожа, со слезами на глазах, Сесилия коснулась руками губ Пери и не дала ему произнести слово, на которое сама же его вызвала.
— Ты мой брат, — сказала она с очаровательною улыбкой.
Пери посмотрел на небо, словно призывая его в свидетели своего счастья.
Рассвет тончайшим покрывалом ложился на лес и поде. Утренняя звезда ярко сверкала в небе.
Сесилия опустилась на колени.
— Радуйся, дева Мария!
Индеец смотрел на нее: в глазах его сияло неизъяснимое счастье.
— Теперь ты христианин, Пери! — сказала она, бросив на него умоляющий взгляд.
Ее друг понял этот взгляд. Опустившись на колени, он сложил руки, как она.
— Ты будешь повторять за мной все слова и постарайся их не забыть.
— Они же слетают с твоих губ, сеньора.
— Нет, но сеньора! Сестра!
Вскоре к журчанью реки присоединился нежный голос Сесилии, произносившей исполненные поэзии слова христианского гимна.
Пери повторял их за нею, как эхо.
Окончив молитву, может быть, первую, которую слышали в этих местах вековые деревья, они поплыли дальше.
Когда солнце достигло зенита, Пери, как и накануне, стал искать убежище для полуденного отдыха.
Лодка завернула в узенький рукав реки. Сесилия сошла на берег; ее спутник выбрал тенистый уголок, где она могла отдохнуть.
— Подожди меня здесь. Пери сейчас вернется.
— Куда ты? — встревоженно спросила девушка.
— Наберу для тебя плодов.
— Я не хочу есть.
— Они пригодятся потом.
— Хорошо, тогда я пойду с тобой.
— Нет. Пери не позволит.
— Почему? Ты не хочешь, чтобы я была с тобой?
— Взгляни на твое платье, сеньора! Взгляни на твои ноги. Ты же поцарапаешься о шипы кактусов.
Действительно, Сесилия была одета в легкое батистовое платье; на ногах у нее были шелковые туфельки.
— Так ты оставляешь меня одну? — сказала она печально.
Индеец на минуту заколебался. Но вдруг лицо его просияло.
Он сорвал качавшуюся на ветру лилию и протянул ее девушке.
— Знаешь, — сказал он, — старики нашего племени слышали от своих отцов, что душа человека, когда она покидает тело, переселяется в цветок и прячется в нем, пока птичка гуанумби68 не сорвет этот цветок и не унесет его далеко, далеко. Вот почему гуанумби перелетает с цветка на цветок и целует его, а потом взмахнет крыльями и совсем улетит.
Привыкшая к поэтическому языку индейца, Сесилия ждала, что он пояснит свою мысль.
Индеец продолжал:
— Пери не унесет с собой свою душу, он оставит ее в этом цветке. Ты будешь не одна.
Девушка улыбнулась и, взяв лилию, спрятала ее у себя на груди.
— Она будет со мной. Иди, милый брат, и возвращайся скорее.
— Пери не уйдет далеко. Когда ты позовешь, он услышит.
— А ты мне ответишь, да? Чтобы я знала, что ты близко?
Прежде чем уйти, индеец разложил вокруг Сесилии, на некотором расстоянии от нее, несколько небольших костров из веток лавра, коричного дерева, уратаи и других ароматических деревьев.
Таким образом, он сделал ее убежище неприступным. , С одной стороны была река, с другой — костры, которые преграждали путь хищным зверям и змеям. Разносившийся вокруг пахучий дым разгонял даже насекомых. Пери не мог допустить, чтобы оса или муха ужалила его сеньору и высосала хоть капельку ее крови. Вот почему он и принял все эти меры предосторожности.
Сесилия могла теперь чувствовать себя спокойно, как во дворце. Да он и в самом деле был похож на дворец лесной царицы, этот тенистый шатер, полный прохлады, где трава заменяла ковер, листва — балдахин, гирлянды цветов — бахрому, пение сабиа — оркестр, речная гладь — зеркало, солнечный луч — золоченые арабески.
Девушка видела, как индеец заботился о ее безопасности, и не сводила с него глаз, пока он не исчез в чаще леса.
Когда она почувствовала, что рядом никого нет, что она совсем одна, она потянулась за спрятанным у нее на груди цветком Пери.
Хоть она и была христианкой, она не могла побороть в себе невинное суеверие, которому поддалось ее сердце: когда она понюхала лилию, ей показалось, что рядом с нею живое существо, что душа Пери осталась в этом цветке.
Есть ли на свете хоть одна шестнадцатилетняя девушка, в сердце которой не нашли бы себе приют эти полные очарования иллюзии, которые рождаются вместе с первой любовью?
Какая девушка не гадает по лепесткам ромашки и не считает черную бабочку дурным предзнаменованием, предвещающим потерю самых сладостных для нее надежд?
Точно так же как у человечества в целом на заре его существования, так и у каждого отдельного человека на заре жизни есть своя мифология, быть может, еще более поэтичная и прекрасная, чем та, которую создали греки. Ее Олимп, населенный богами и богинями неслыханной красоты, — это сама любовь.
Сесилия любила. В неведении своем девушка старалась обмануть себя, объясняя наполнявшее ей душу чувство братской привязанностью и называя ласковым словом «брат» того, кого в душе ей уже хотелось назвать иначе, — именем, которое ее губы еще не решались произнести.
Она была одна, и все же стоило ей подумать об этом, как щеки ее заливались краской, сердце трепетало и голова склонялась к плечу, словно чашечка цветка, отяжелевшая под животворными лучами солнца.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Это захватывающее и всеобъемлющее повествование о бурных отношениях между лидерами держав, решавших судьбу мира во время Второй мировой войны: Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным. Перед лицом войны они боролись против общего врага – и против друг друга. Цель была достигнута: они привели союз к победе, но какие секреты остались за закрытыми дверями? Захватывающий авторский стиль повествования, неожиданно живые характеры за монументальными личностями, малоизвестные исторические детали – Келли предлагает свежий взгляд на цепочку принятия решений, которые изменили исход войны.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
События 1922 года отразились на всем ХХ веке, и продолжают влиять на нас сто лет спустя. Империи пали. Официально был создан Советский Союз, а Италия Муссолини стала первым фашистским государством. Впервые полностью опубликованы «Бесплодная земля» Т. С. Элиота и «Улисс» Джеймса Джойса. В США сухой закон был на пике, а потрясенная чередой скандалов голливудская киноиндустрия продолжала расти. Появилось новое средство массовой информации – радио, а в Британии основали Би-би-си. В послевоенном обществе, уже измененном кровопролитной травмой и пандемией, нравы прошлого казались еще более устаревшими; «ревущие двадцатые» начали грохотать, возвестив начало «века джаза». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.