Гуарани - [104]
Изабел отвела от него зачарованный взгляд — она снова подошла к комоду; там, рядом с отливавшими перламутром морскими раковинами, стояла плетенка из цветной соломы.
В этой плетенке были собраны все пахучие смолы, все ароматы, какие источают деревья нашей страны: смола ароэйры, крупицы ладана, застывшие слезинки умбаубы ц капли бальзама — индейского сандала.
Девушка высыпала в одну из раковин большую часть этих ароматических смол и зажгла несколько кусочков ладана; пропитавшее их масло воспламенилось, от него загорелись и другие смолы.
Клубы белесого дыма широкими кольцами потянулись из этой импровизированной кадильницы, разливая вокруг пьянящие ароматы, и заполнили всю комнату прозрачными облаками, колыхавшимися при бледном сиянии свечи.
Усевшись на край постели, сжав в руках холодные руки кавальейро, не сводя глаз с любимого лица, Изабел что-то шептала. То были прерывистые фразы, тайные признания, какие-то непонятные сочетания звуков, которые я есть истинный язык сердца.
По временам ей чудилось, что Алваро все еще жив, что он шепчет ей на ухо слова любви. И она говорила так, как будто ее возлюбленный мог ее слышать; она рассказывала ему все тайны своей любви, изливала всю душу. Ее нежная рука отводила пряди волос с его лба, гладила похолодевшее лицо, прикасалась к застывшим, безмолвным губам, словно моля их улыбнуться.
— Почему ты мне ничего не скажешь? — нежно шептала она. — Ты не узнаешь твоей Изабел? Скажи еще раз, что ты меня любишь! Повторяй почаще эти слова, чтобы душа моя не могла усомниться в своем счастье! Ну, пожалуйста…
Приоткрыв губы, сдерживая дыхание, она настороженно ждала, не зазвучит ли любимый голос, не донесется ли до нее еще раз эхо первого и последнего слова ее печальной любви.
Но кругом была тишина: грудь ее вдыхала только потоки благовоний, которые горячили кровь.
Комната имела фантастический вид. Во мраке выделялось светящееся пятно, окруженное густым туманом.
В этом пространстве, освещенном призрачным сиянием, можно было различить лежавшего на кровати Алваро и склоненную над ним Изабел, которая все говорила и говорила, как будто мертвый мог ее слышать. Девушка уже чувствовала, как что-то сдавило ей грудь. Ей трудно было дышать, и вместе с тем она испытывала невыразимое, пьянящее наслаждение; в одуряющих ароматах, которыми был пропитан воздух комнаты, таилась неизъяснимая сладость.
Не помня себя, в полузабытьи она поднялась, как сомнамбула, грудь ее вздымалась. Горячими губами она прильнула к охладевшим, недвижным губам любимого; это был ее первый и последний поцелуй, поцелуй невесты.
Она погружалась в медленную агонию, в какое-то бредовое состояние, в котором скорбь смешивалась с радостью. Она упивалась своими муками. Смерть, истязая тело, проливала в душу блаженство.
Вдруг Изабел показалось, что губы Алваро оживились, что из груди его, окаменевшей, как мрамор, вырывается едва заметное дыхание.
Она подумала, что ошиблась. Но нет: Алваро был жив, действительно жив; руки его судорожно сжимали руки девушки; глаза его, горевшие странным огнем, глядели на Изабел; губы шевельнулись, и он едва слышно прошептал:
— Изабел!
Девушка вскрикнула; в этом слабом крике были радость, испуг, ужас. Отдавшись потоку бессвязных мыслей, она вдруг задрожала: ей пришло в голову, что это она убила своего возлюбленного, обрекла его на смерть, поддавшись роковому обману. Сделав над собою страшное усилие, она подняла голову; она хотела кинуться к окну, распахнуть, его, впустить в комнату свежий воздух; она знала, для нее смерть неминуема, но, может быть, Алваро удалось бы еще спасти.
Но, пытаясь встать, она почувствовала, что руки кавальейро все крепче сжимают ее руки, притягивая ее к себе; глаза ее снова встретились с глазами любимого.
У Изабел не хватило сил принести эту героическую жертву. Совсем ослабев, она опустила голову, и губы их сомкнулись еще раз в долгом поцелуе, соединившем их души в вечном блаженстве.
Облака дыма от курившихся смол становились все гуще, окутывая, словно саваном, их фигуры.
Около двух часов дня дверь комнаты распахнулась от сильного толчка; оттуда вырвались густые клубы дыма, в которых едва не задохнулись входившие.
То были Сесилия и Пери.
Обеспокоенная долгим отсутствием сестры, Сесилия узнала от индейца, что та у себя в комнате. Однако он не сказал ей всего, и девушка не знала, где находится тело Алваро.
Сесилия два раза подходила к двери, прислушивалась, но ничего не услышала. В конце концов она стала стучать, звать Изабел. Никакого ответа. Она побежала за Пери и поделилась с ним своим беспокойством. Нехорошее предчувствие охватило индейца. Навалившись на дверь плечом, он распахнул ее.
Когда потоком свежего воздуха развеяло скопившийся в комнате дым, Сесилия вошла и увидела все, что мы только что описали.
Она отпрянула назад и, щадя тайну этой глубокой любви, удалилась, позвав с собой Пери.
Индеец снова запер дверь и ушел вслед за своей сеньорой.
— Она умерла счастливой! — воскликнул он.
Сесилия молча посмотрела на него своими большими голубыми глазами.
IX. ВОЗМЕЗДИЕ
День быстро клонился к вечеру; сумрачные тени ложились на темнеющую листву леса.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Они брат и сестра в революционном Петрограде. А еще он – офицер за Веру, Царя и Отечество. Но его друг – красный командир. Что победит или кто восторжествует в этом противостоянии? Дружба, революция, офицерская честь? И что есть истина? Вся власть – Советам? Или – «За кровь, за вздох, за душу Колчака?» (цитата из творчества поэтессы Русского Зарубежья Марианны Колосовой). Литературная версия событий в пересечении с некоторым историческим обзором во времени и фактах.
Кристиан приезжает в деревню и заселяется в поместье. Там он находит дневник, который принадлежит девочки по имени Анна. Которая, по слухам, 5 лет назад совершила самоубийство. Прочитав дневник, он узнаёт жизнь девочки, но её смерть остаётся тайной. Потому что в дневнике не хватает последних страниц. На протяжении всей книги главный герой находит одну за другой страницы из дневника и узнаёт страшную тайну смерти девочки. Которая меняет в корне его жизнь.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!