Грюнвальд. Разгром Тевтонского ордена - [2]

Spere, schilde, brunes, pfert,

Helme, keyen unde swert,

Brante man durch ihr willen;

Damit solden sie stilen

Den tuefel in jener worlde dort,

или, в переводе со средневерхненемецкого языка на современный русский:

Копья, щиты, брони[7], лошадей.

Шлемы, палицы и мечи

Сожгли там по их воле;

Этим они должны были утешить (или: насытить)

Дьявола в мире ином.

В данном случае речь шла о другом принятом у пруссов способе погребения — путем трупосожжения. Интересно, что среди перечисляемого вооружения прусских «дикарей» упоминаются кольчуги, панцири, шлемы и даже такое дорогое по тем временам оружие, как мечи. В погребениях находили многочисленные конские скелеты с удилами, стременами и сбруей, отделанной металлом (чаще всего — железом). Оружие (мечи, секиры, копья и т. д.), а также конская сбруя, стремена и шпоры прусских воинов часто инкрустировались серебром. Среди находок, сделанных в прусских погребениях, были особенно распространены подковообразные заколки-фибулы, а также бронзовые чаши, на которых были вырезаны фигуры ангелов и различные орнаменты (изделия христианских стран позднероманской эпохи).

Итак, эти якобы «дикие» пруссы на поверку были хорошо вооруженными, опытными в военном деле противниками, способными успешно противостоять тевтонским рыцарям не только на суше, но и на воде. У них имелись большие боевые корабли. Так, например, при осаде пруссами орденского замка Кёнигсберг «тевтоны» потопили несколько прусских кораблей (которых было в общей сложности 5), пустив при этом на дно 50 прусских воинов.

Ведя боевые действия на суше, пруссы предпочитали тактику «малой» (партизанской) войны, часто используя засады, неожиданные нападения, стремительные набеги и т. д., однако не раз сходились с «тевтонами» и в больших полевых сражениях. Они нередко побеждали воинов Христовых, но, как правило, им не удавалось воспользоваться плодами одержанных побед. Обычно пруссы довольствовались тем, что могли вернуться домой с добычей.

Простые пруссы жили в бревенчатых избах, крытых камышом или соломой. Их домашняя утварь ограничивалась самыми необходимыми предметами.

Сказанное, разумеется, не относится к знатным пруссам (военным вождям и их дружинникам), жившим исключительно войной и привозившим из постоянных набегов на соседей богатую добычу.

Одежда пруссов, изготовленная чаще всего из шерстяных тканей, отличалась простым покроем и, судя по сохранившимся описаниям и изображениям, напоминала литовский народный костюм. В пище пруссы также были неприхотливы. В то же время они очень любили пиры с обильными возлияниями и обычно напивались допьяна. Те, кто были победнее, угощались на пирах хмельными медами, а те, кто побогаче, предпочитали алкогольный напиток покрепче, изготовленный из перебродившего кобыльего молока (короче говоря — кумыс). Подобно латышам, литовцам, русским и угрофинским народностям, пруссы очень любили париться в бане.

Они изготовляли для себя только самые необходимые предметы, а более художественные изделия приобретали путем обмена у соседей, находившихся на более высоком уровне развития. Так, они умели сами перерабатывать лен и шерсть в ткани, но предпочитали обменивать добытые на охоте меха на готовую шерстяную одежду, и в том числе на столь любимые ими ткани с вплетенными в них мелкими бронзовыми колечками.

Письменности пруссы не знали, поэтому изумлению их не было предела, когда христианские миссионеры показывали им, как при помощи букв можно передавать слова и мысли отсутствующих людей.

Пруссы, отличавшиеся исключительной храбростью на поле боя, обладали и другими привлекательными чертами национального характера. Так, в эпоху, когда христианские народы, как чем-то само собой разумеющимся, пользовались так называемым «береговым правом» (позволявшим прибрежным жителям невозбранно грабить корабли, выброшенные бурей на берег, а мореходов даже убивать), пруссы оказывали помощь морякам и купцам, потерпевшим кораблекрушение или преследуемым морскими разбойниками. Как писал в 1075 г. Адам Бременский: «Можно было бы сказать немало похвального об обычаях пруссов, если бы только они исповедовали христианскую веру».

И в самом деле, религия пруссов была связана с жестокими, варварскими обычаями, включая сожжение пленников живьем на кострах. Их представления о браке также свидетельствовали о крайне низком уровне культуры. У пруссов процветало многоженство. Жен покупали и считали собственностью мужей, которые использовали их для домашних работ и для любых других целей. По обычаю, якобы завещанному пруссам их первым верховным жрецом (криво-кривейте) Прутенем (Прутено или Брутено), мужьям разрешалось даже сжигать жен на костре, если те нарушали супружескую верность или заболевали, да и по целому ряду других причин. Если муж умирал, жены переходили в собственность его старшего сына. Бывало и так, что отец и сын, из экономии, покупали себе одну общую жену на двоих. Учитывая все данные обстоятельства, не представляется удивительным, что прусские отцы семейств (обладавшие неограниченной властью над детьми и над всеми членами семьи, включая и рабов), предпочитали убивать своих дочерей, чтобы не обрекать их на столь печальную участь. В одной из своих булл, изданной в 1218 г., (анти)папа Гонорий III упоминает жестокий обычай пруссов оставлять в живых только одну из своих дочерей, ради продолжения рода.