Грязный бизнес - [12]

Неожиданный удар молотка заставил Тоцци вздрогнуть и привел его в замешательство – он не сознавал, что все это время смотрел на Лесли.

– Перерыв двадцать минут. Суд соберется в одиннадцать часов.

Судья встал и расправил спину.

– Но, ваша честь, – возразил Костмейер, – я еще не высказал и половины моих аргументов. Я хотел бы иметь возможность закончить свое выступление, чтобы не нарушить его целостность, если суду будет угодно.

Судья Моргенрот поморщился и сердито посмотрел на маленького «Зигмунда Фрейда».

– Суду надо сходить в туалет, мистер Костмейер. Вот что угодно суду.

Судья собрал свои бумаги, спрыгнул с кафедры и исчез в своем кабинете.

– Да, – произнес Гиббонс, скрестив на груди руки, – есть вещи, нам неподвластные. Уходя – уходи.

– Что? – Тоцци наблюдал за Лесли Хэллоран. Она объясняла что-то Саламандре.

– Я сказал, что если тебе необходимо выйти, то тут уж ничего не поделаешь.

Тоцци оторвался от объекта своего наблюдения и покачал головой.

– Это не совсем так. Люди способны на невероятное, если чего-то очень захотят. Я читал об одном индийском свами, который так контролировал свое тело, что мог по своему желанию менять естественное направление пищеварительного процесса.

– Представляю, какой смех он вызывал на приемах.

– Ты смеешься, а у таких ребят можно многому поучиться. Координация работы ума и тела. Умение дополнять одно другим. Это ключ к наиболее оптимальному использованию своих возможностей.

– Пожалуйста, не надо мне лекций по айкидо. Я это уже слышал.

– А я бы не отказался послушать.

Тоцци поднял голову и увидел Тома Огастина, стоявшего у свидетельской скамьи. Он явно слушал их разговор, подлый ублюдок.

– Не хочу вмешиваться, но, если я правильно расслышал, ты занимаешься айкидо, Майк?

– Да, занимаюсь.

– Очень интересно. Я много читал об этом. Айкидо сильно отличается от других видов воинского искусства. Требует больших умственных усилий. Мне бы хотелось когда-нибудь себя в нем попробовать. Где ты этим занимаешься?

– Есть одно место в Хобокене. Называется Хобокен Коки-Каи, школа айкидо, на Вашингтон-стрит.

– Когда у вас занятия?

– Мы собираемся по понедельникам и средам в семь тридцать вечера и по субботам в три часа дня.

Огастин вынул свой электронный карманный календарь и занес в него информацию.

– Хочу к вам заглянуть. Спасибо, что рассказал мне об этом, Майк.

– О чем речь? Мы всегда рады новеньким. Приходите, пожалуйста.

Потому что я очень хотел бы потаскать твою задницу по мату, Огастин.

Гиббонс откинулся назад и сцепил пальцы на коленях.

– Эй, советник, – обратился он к Огастину, – скоро кончится вся эта канитель с прекращением процесса? Почему бы не отпустить нас? Мы здесь только штаны протираем.

– Я бы очень хотел отпустить вас, несовершенно не представляю, как долго продлится изложение аргументов. Мы могли бы покончить со всем к полудню, но, возможно, это продлится до конца недели. Все зависит от того, насколько красноречивой окажется защита. Так что не могу сказать.

Тоцци заметил Лесли Хэллоран, стоявшую около своего стола с «Зигмундом Фрейдом» и еще каким-то адвокатом и заразительно смеявшуюся. На мгновение она положила руку на плечо «Фрейду», и он прикоснулся к ней лбом. Они все над чем-то от души хохотали. Тоцци пришла в голову мысль, уж не спит ли она с этим мелким шибздиком.

Его бросило в жар.

– Знаете что? – сказал он, глядя на Огастина. – Весь этот процесс – чушь собачья. Надо поступать в духе мафии. Подписать контракт на восемнадцать обвиняемых вместе с их продажными защитниками. Просто стер бы их всех с лица земли. Небольшая потеря, будьте уверены. Ей-богу, я бы даже взял нескольких на себя. Ведь они же все виновны. Ясно как Божий день. Каждый это знает.

Лесли опять прислонилась головой к плечу «Фрейда», умирая от смеха.

Неожиданно поведение Огастина изменилось. Он напрягся, резко выпрямился и посмотрел куда-то через плечо Тоцци. Тоцци обернулся и увидел человека, склонившегося над блокнотом и что-то яростно строчившего в нем. Он был одет в черное кожаное пальто военного покроя, черные брюки, черные итальянские туфли, белую с расстегнутым воротом рубашку, на носу – темные очки. Желтовато-бледная кожа, длинный изогнутый нос в сочетании со скошенным подбородком делали его похожим на большую крысу. К лацкану его пальто была приколота карточка представителя прессы.

– Не могли бы вы подробнее рассказать, как вы собираетесь расправиться с обвиняемыми и их адвокатами, агент Тоцци? – произнесла крыса гнусавым голосом с сильным бруклинским акцентом.

Тоцци с удивлением посмотрел на нее.

– Это не для печати.

– Это не интервью, – оскалилась в ответ крыса. – Вы сказали – я услышал. Имею право подать это как информацию.

– Кто вы?

Крыса проигнорировала вопрос и продолжала строчить.

– Не хотите добавить к вашему заявлению что-нибудь еще?

– Приятель, я же сказал, это не для прессы. Если это появится в печати, я буду все отрицать.

Крыса оторвалась от своего блокнота. У нее была кривая улыбка и маленькие яркие глазки.

– Дыма без огня не бывает.

– А тебе известно что-нибудь о клевете, приятель?

– Заткнись, Тоцци, – прервал его Гиббонс. – Ничего больше не говори.