Грязное обещание - [23]

Наконец, мы приземляемся в Перу. Это самое прекрасное, что я когда-либо видела. Макс настаивает на том, чтобы платить за все, даже если я говорю, что могу сделать это сама. Он не хочет это даже обсуждать. Мы останавливаемся в роскошных отелях, но во время похода спим в палатке, и это самая романтичная часть путешествия. Каждую ночь, несмотря на то, что мы оба невероятно уставшие от долгих миль ходьбы, мы занимаемся любовью. Не сексом. Не просто два голых потных тела, врезающихся друг в друга. То, что происходит в палатке, чувственно и прекрасно, и заставляет меня чувствовать себя более цельной, чем я ощущала в течение долгого времени. Мы смотрим друг другу в глаза, и он шепчет мне, как я прекрасна и как сильно он меня хочет. С моей стороны это, действительно, занятия любовью, потому что это именно то, что я чувствую. Я люблю этого человека. Нельзя больше отрицать это. Я не буду первой, кто скажет это вслух, но я могу быть первой, кто признается в этом себе.

После двух недель в Перу мы улетаем в Шотландию. Полеты намного более утомительны, чем я думала. Мы прибываем в Эдинбург и отправляемся прямо в кровать, а потом на завтрак, который мы заказали.

Это очаровательный маленький загородный домик, окруженный садом и шотландскими высокогорными коровами, бродящими по полям вокруг него. Они самые милые существа, которых я когда-либо видела, все длинноволосые, пушистые и с длинными рогами. Наш таксист с сильным акцентом говорит, что это охраняемые животные, которых держат только как домашних животных, и с ними обращаются лучше, чем с большинством собак в Америке.

Мы с Максом получаем необходимую долю сна, прежде чем отправляемся смотреть достопримечательности. Я могла бы жить так всю жизнь: лежать рядом с ним, вдыхая его запах, который полюбила, и каждое утро просыпаясь, первым видеть его лицо. То, как он смотрит на меня, говорит мне о том, что Макс чувствует то же, что и я, но пока что, он не сказал этих слов. Может, ждет, что я признаюсь первой. Может, Макс также боится разбить свое сердце, как и я.

Когда мы просыпаемся, еще рано. Небо затянуто тучами, на улице холодно. В Шотландии почти каждый день такая погода. У них в основном два сезона: холодный и еще более холодный. Мне очень понравилось Перу, но я обожаю Шотландию. Я всей душой ощущаю, словно принадлежу этому месту. Просто находясь здесь, я чувствую себя здоровее и счастливее, как духовно, так и физически.

В первый день мы занимаемся обычными туристическими делами.

Мы идем смотреть на Фолкеркское колесо, которое поднимает паромы в канале, также посещаем замки Эдинбург, Данноттар и Стерлинг.

На следующий день мы отправляемся в королевский сад, а потом на Лохнесс. Лохнесс — это гигантское озеро, которое больше похоже на Тихий океан. Другую сторону озера даже не видно в бинокль. На озере разрешены только пароходы, чтобы не загрязнять воду. Мы с Максом катаемся на одной из лодок, большая белая баржа, которая напоминает мне о романе Марка Твена.

От ветра у меня немеют щеки, я не чувствую пальцев, но мне это нравится. На корабле не так много людей, и мы одни на палубе. Макс стоит позади меня, согревая, обнимая за талию. Он кладет подбородок мне на плечо.

— Ты видишь это? — спрашивает Макс.

— Что?

Он указывает вдаль.

— Там.

Я напрягаю глаза, но вижу только кусок дерева, плавающего на поверхности.

— Это Несси.

Я игриво тычу его локтем в живот, и они издает преувеличенный звук «ух», прежде чем засмеяться.

Я смотрю на гладкую серую поверхность, ожидая любой ряби или волнения в воде. По словам гида, именно здесь было больше всего случаев наблюдений за Несси.

— Мне нравится быть здесь с тобой, — говорит он мне, целуя мочку моего уха. Я наклоняюсь к нему, наслаждаясь теплом его дыхания на своей холодной коже. Большим пальцем Макс касается выпуклости под моей грудью. Я не уверена, понимает ли он, где находятся его руки, поскольку на мне объемный пиджак, но я ощущаю его прикосновения так же остро, как если бы была голой. Мурашки бегут по моим рукам. Мое тело пробуждается, позабыв о холоде.

Я слегка двигаю бедрами, в ответ он прижимается ко мне.

— Может, нам стоит вернуться в нашу комнату после этого, — говорю ему.

— А как же Несси? — спрашивает Макс.

— Несси здесь с 1933 года. Я не думаю, что оно куда-либо уйдет.

Я чувствую низкий рокот его смеха, и когда Макс прижимается ко мне, я чувствую, какой он твердый.

Как только лодка причаливает, мы возвращаемся в номер. Он не тратит время на то, чтобы раздеть меня. Это не романтично, как в горах Перу. Прямо сейчас мы питаемся страстным, первобытным желанием, в котором нуждаются наши тела.

Он грубее, чем обычно, с животной силой срывает с меня одежду, сдергивая трусики и разрывая их пополам. Я так возбуждена, когда Макс шлепает меня по заднице и дергает за волосы. Он связывает мои руки за спиной тем, что осталось от трусиков.

Что бы ни вселилось в него, оно дикое и отчаянное, и я наслаждаюсь каждой минутой этого. Как только мы приземлились, я купила бутылек смазки. Это было определенно не тем, что я хотела взять с собой в самолет, и чтобы меня расспрашивали, с какой целью я его везу.