Грязная Сучка - [6]

Через много лет родившийся от Дознавателя сын стал Прокурором, и случайно, в архиве, наткнулся на «чистосердечное признание» папаши, с подробным изложением обстоятельства его зачатия: грозовая ночь, в сверкании молний обнаженное тело девочки на полу; струйки молока из груди, бьющие в лицо отца; бесстыдные слова и позы, и вкус липкого пота, струившегося по впадине меж маленьких грудей. Реальность описания возбудила Прокурора, как некогда возбуждала его отца. Фантазия переместила его в Барак, где на месте отца он увидел себя, испытал его чувства и ужаснулся, поняв, что все происходившее в его воображении было мигом схождения Инь и Янь, давших начало ему. Испытывая необычайное чувство любопытства, он вглядывался в детали свершавшегося на его глазах таинства, в котором было его начало, закладывалась вся его будущая жизнь и даже смерть. При мысли, что записки отца могут прочесть посторонние люди, его охватил стыд, и на следующий день «Дело о самоубийстве Дознавателя и его чистосердечное признание» исчезло. Прокурор сжег «Дело» и развеял пепел не по неверному восточному ветру – известно, что он ходит кругами, может вернуть унесенный пепел назад и раскрыть тайну происхождения Прокурора, – а дождался южного ветра, который уносит с собой все собранные по пути осколки человеческих страданий: разбитую любовь; несбыточные мечты; стыдные тайны, вшептанные в ветер порочными людьми; последнюю, невысказанную волю умирающих и отринутые Богом мольбы самоубийц о прощении. Все это и много другого мусора, одинаково рожденного любовью и ненавистью людей, ветер уносит в южные широты и наполняет ими пески барханов, волнами бродящих по пустыне.

Шелковый шнурок, хранившийся в «вещдоках», Прокурор повесил себе на шею с надеждой, что, как всякая веревка висельника, шнурок, на котором повесился отец, принесет ему удачу. Покончив с «Делом», Прокурор, не попрощавшись с матерью, исчез из города – он не знал, как без стыда смотреть ей в глаза, невольно представляя засевшие в его мозгу «картины» ее любовных игр с папашей-Дознавателем.

Весть об исчезновении сына Грязной Сучке принесла частичка пепла, упавшая на землю раньше, чем ее унес южный ветер. Сучка растерла пепел между пальцами, понюхала и по запаху поняла, что еще один ее ребенок отправился искать свою судьбу в новых землях.

С разлетевшимися из отчего Барака в разные концы света детьми Грязная Сучка не теряла связь, их лица и имена хранились запахами в отдельно приспособленной для этого части мозга. И когда тоска по детям становилась невыносимой, Грязная Сучка поднималась на крышу Барака, и часами, раздувая ноздри, вынюхивала из ветров, дувших с разных концов света, запахи покинувших дом детей. Она мечтала обнять их, как каждый вечер обнимала живших с ней детей, и ощутить тепло их плоти. Ветры приносили много и других запахов: к сильным сегодняшним запахам примешивались прозрачные запахи прошлого и скрытые до поры запахи будущего, в которых однажды она разглядела последний день своей жизни, и была безмерно счастлива увидеть вокруг гроба всех до единого рожденных ею детей, внуков, правнуков и праправнуков. Видение будущего так обрадовало Сучку, что ей захотелось невозможного – умереть раньше назначенного срока, чтоб поскорее увидеть всех вместе, всех пересчитать, разом обнять, обнюхать и прикоснуться кончиком языка к каждому, как это делала она в момент их рождения. Но ход времени изменить нельзя – ей предстояло родить еще сорок шесть детей, из них пять в колонии для особо опасных преступников, куда ее посадили за пропаганду мракобесной идеи непорочного зачатия. Приговор рассмешил Сучку, и в знак доказательства вполне порочного происхождения всех своих детей, одного из пяти рожденных в заключении она зачала от Начальника колонии.

Связь охраны с заключенными была строго запрещена, но случалась, и смотрели на это сквозь пальцы. Слух о рожденном от Начальника ребенке дошел до Высшего Руководства, и его решили примерно наказать. На суде Начальник не отрицал факта соития и клялся, что все случилось помимо его воли: заключенную Сучку, выписанную из медчасти после родов, он вызвал к себе в кабинет, чтоб выяснить, кто из Охранников посмел нарушить Устав и обрюхатил заключенную. Но вместо ответа Сучка обнажила грудь, прыснула ему в лицо грудным молоком, и он, помимо воли, уступил ее желанию.

Начальника разжаловали, лишили боевых наград и отправили отбывать срок в спецлагерь для осужденных сотрудников Ведомства, а Сучке добавили срок, что совершенно не тревожило ее. К этому времени «малявы» разнесли слух о ее необычайных свойствах, и что срок она отбывает по обвинению в Непорочном зачатии, по всем женским тюрьмам и лагерям. Непонятным образом «малявы» перелетели океан, где в тюрьме одной из экзотических стран зародился ее культ: узнав о невероятном количестве рожденных Сучкой детей, заключенные женщины решили, что она является прямым потомком Праматери рода человеческого.

Лик ее, совершенно не похожий на настоящий, с нимбом над головой, в окружении множества детей с разным цветом кожи и разрезом глаз, нарисовала бессрочная каторжанка – художница-детоубийца, и назвала икону «Святая Роженица». Молва объявила икону чудотворной. Списки с лика, распространившиеся по разным странам, стали надеждой для бездетных женщин, бесплодных мужчины и девушек на выданье, а счастливые невесты несли к иконе Святой Роженицы дары с одной молитвенной просьбой: поделиться с ними детородной силой.