Грязь - [41]

Вокруг Джека вилось множество репортеров, и она уговорила его надеть экстравагантный костюм для визита в кошмарный частный трехзвездочный мотель, который находился в ближайшем пригороде. И там она смогла зализать его раны — реальные и воображаемые.

Какие дикие фантазии эротизма рождались у него, когда он лежал на белоснежной простыне, закрыв глаза от сексуального света, в забытьи, слушая тихую музыку? Два полицейских, Пэт Мактиг и Пенни Батс. Пэт и Пенни. Звучит так, как будто это две молодые девушки, подумал он. Я лежу здесь, рядом с этой лисой, и думаю о каких-то полицейских. Нет, со мной явно что-то не в порядке.

Пенни Батс весит двести пятьдесят фунтов и уплетает лук, как мороженое, Пэт Мактиг столь же привлекателен.

Его опьяняли лица типа Ранда Макнелли, украшенные этаким большим красным пятачком, — носом с такими крупными венами, что они, наверное, содержали в себе еще маленькие. В целом лицо выглядело как огромный уродливый капилляр.

Эйхорд думал о них, потому что именно с ними он сидел прошлой ночью в баре. Их разговор состоял в основном из шуток, одна из самых безобидных была следующего порядка:

«Значит, что сказал судья? Когда адвокат рассказывал ему: итак, ваша честь, истица взяла мономер цианоакрилата-альфа и произвела анионную полимеризацию, соединив эрегированный орган моего клиента с нижней поверхностью кровати, — обвиняемый не выдержал и завопил:

— Это правда, судья, эта сука приклеила мой член к матрасу!

Смех.

Они начали подшучивать над героизмом Джека:

— Послушай, этот дурацкий Мактафф мог бы раскрыть дельце и потяжелее, как ты думаешь?

— К черту! Я же был в этой команде, парень! Ты видел мое имя, когда они делали телевизионный сериал обо мне? Мактиг из Мактаффа — получается заколдованный круг.

— Мне больше нравится Мактафф Батс, частный сыщик, — засмеялся Эйхорд.

— Дерьмо. Я имею в виду…» — И понеслось… Через несколько минут мускулы на его лице и вокруг рта начало покалывать от постоянного смеха. Наконец ему удалось уйти. Причем так, что никто не смог бы сказать, что он осел и не понимает шуток. Они были весельчаками, они всегда подшучивали, когда знали, что больше ничего другого не могут сделать, понимая, что такое легко могло случиться с любым из их отдела по расследованию убийств. Но ему все же это не нравилось.

Эйхорд воспринимал героизм серьезно. Он был родом из того далекого времени, которое сейчас казалось частью потерянного мира. Родом из детской мечты из забытого прошлого Америки, которая верила в мифических героев. Больше чем в жизнь, верила в чистый дух, в хорошего парня в белой шляпе.

Эйхорд был ребенком, когда прошла золотая эра героических образов, в которую внедрилась безумная эра техники, прошла, разбиваемая на куски, рассеянная ветрами времени и эволюции. Но он все еще помнил героический мир, который делал его ранние годы чем-то похожим на нормальное детство. Джек помнил тех гигантского размера героев, о которых рассказывал ему отец. Вот это да! К черту! Салк, Ди Маджио, Гарри Трумэн — это были великие, незабвенные личности. Поколение Эйхорда выросло на героях спорта, войны, науки и даже — не знаю, поверите ли? — политики.

Когда Джек не плавал, не играл в баскетбол или не лазил по деревьям, он читал про героев. Сначала «Мальчиков» Харди, а потом автобиографии и военные истории. Он несчетное количество раз перечитывал «Омовение копья». Он прочитал «Семь подушек мудрости» двадцать восемь раз за два года, читая по ночам, и создавал в своем воображении облик персонажей.

Он поднялся из тени непобедимого североамериканца, легендарного Белого, Англо-Саксонского Протестантского Героя, элитарного копьеносца. Все это, видимо, и подтолкнуло его выбрать профессию военного человека, полицейского или пожарного, на худой конец санитара. Хотя бы символически он должен был носить форму и находиться на переднем крае.

А затем что-то вышло не так. Мечты смешались в потоке реальности, и это заставило его упасть, как якорь, в непроницаемые глубины озера Джека Дэниэлса, погружаясь на холодное, осклизлое дно, став еще одной жертвой Лихорадки Черной Воды. Еще один мыслитель попал в ловушку героев, в осклизлое место на Земле Потерянных Душ. Несчастная жертва героической эры.

А сейчас Эйхорд думал, что находится рядом с мягкой и теплой женщиной, которую сам выбрал, на прекрасных простынях, в комнате эротических зеркал и сексуальных улыбок, наслаждается обожанием и нежностью, растворенными в мускусном аромате, слушает произносимые шепотом слова любви. И тем не менее все его мысли о двух уродливых полицейских и об их дурацких шутках, а единственное, что он может чувствовать, — это чувство потери.

И под всем этим где-то в тайниках своей души он ощущал отвратительное присутствие человека, который убивает ради удовольствия, вырывая при этом сердца. Бог знает зачем. Вырезает окровавленное сердце из свежего трупа. И этот человек все еще на свободе, несмотря на то, верят тебе газеты или нет. Облако зла висит над кроватью, как ужасная тень. Я чувствую себя отвратительно, подумал Джек.

Но Эдди рядом, и это определяет все. Он открыл глаза, не глядя в зеркало и стараясь не думать ни о чем ином. Расслабился и вдохнул аромат ее тела. В таком новом состоянии он ощутил, что его чувства то уплывают, то снова потоком набегают на него, и вот горячий поток электрической магии опять заструился через кончики его пальцев.