Грязь - [38]

— Вы не забыли, что экспертиза не сравнила охотничий нож с другими орудиями убийства?

— Ну да! Позор этим экспертам, не могут нормально выполнить свою работу! Кажется, там что-то случилось — знаете, они очень заняты. С головой в работе. Я слышал, что лаборатория переезжает. Считаю, что не стоит особо волноваться из-за каких-то огрехов в тестах, которые противоречат вашей версии.

— Не думаю, что эти огрехи исчезнут. Таково мое мнение. — Эйхорд буквально кипел от ярости.

— Отлично, Джек, — вновь вмешался О'Херин, — мы очень высоко ценим ваше мнение. Но ведь мы должны быть заодно, не так ли?

— Безусловно, — процедил он.

— Мы хотим, чтобы вы дали интервью программе «Чикагский восход солнца», которую обычно смотрят все горожане. Вы, может быть, знаете эту программу? Ее ведет молоденькая девушка Кристи Саммерс по тридцать первому каналу. Обычно они приглашают местных знаменитостей, политических деятелей, спортсменов, еще кого-нибудь, задают им вопросы. Отличная программа — никакой халтуры, очень хорошо отработанное, превосходное шоу. Мы хотим, чтобы вы туда поехали и рассказали об убийствах.

— Вы шутите?

— Нет! Или вы сядете и будете отвечать на вопросы представителей крупных газет, радио и телевидения в Чикаго, или мы организуем какую-нибудь пресс-конференцию, где вам придется отстреливаться от газетчиков. Тогда можете поставить на себе крест. Вы ведь не желаете делать этого? Мы вам предлагаем лучший выход. Хорошее, безопасное интервью. Только одно, и все. Пройдет время, и наше дело перестанет кого-либо интересовать.

— До тех пор, пока он опять не убьет кого-нибудь и не вырвет сердце.

— Тогда мы займемся проблемой вплотную. Хорошо?

— Вы меня уговорили.

— Отлично. А теперь поговорим о том, как вы раскрыли убийство Сильвии Касикофф.

Интервью, которое записали около восьми часов на следующее утро на видеопленку, должны были показать по телевидению в семь вечера. Эйхорд приехал на студию с Ролли Маргулисом. Ему пришлось уступить требованиям гримерши, которая слегка подкрасила его, затем он прошел в зимний сад, чтобы пробежаться по вопросам, которые собиралась задавать ему Кристи Саммерс. Двенадцать пар глаз устремились на Джека, когда он сел и женщина представляла его. Это были журналисты типа директоров-распорядителей, люди особого сорта, с которыми раньше он никогда не сталкивался, такого плана, как Кристи, Ролли, женщина, которая познакомила его с основными вопросами, чтобы в ходе встречи не возникло никаких неприятных сюрпризов.

Главная студия, где шла запись, напоминала огромный ярко-голубой склад с массой кабелей на полу, полный камер и сигаретных окурков; но зато другая сторона зала, где висело название программы: «Чикагское восходящее солнце», сияла чистотой. Эйхорд вступил на большое деревянное возвышение, содержащее все необходимое для предстоящего шоу. Два прожектора ярко высветили его, и Эйхорда прошиб пот.

Но главный сюрприз ожидал его впереди. Большим и весьма неприятным сюрпризом оказался дядя Джордж, герой, который играл роль Великого инквизитора. Дядя Джордж являлся одним из тех странных, выживших из ума стариканов, которым удалось пробраться на телевидение и застрять там.

Хотя Джордж Кшитска был не чем иным, как грубым, уродливым, с садистским лицом старым грубияном, в Чикаго он стал телевизионной звездой, любимцем публики.

Его звездный час наступил, когда тридцать первый канал начал показывать одну из его авторских программ под названием «Эхо». Написал сценарий и осуществлял постановку директор станции Харлоу Боггс, который презирал людей, гнавшихся за наживой. Он создавал передачи, которые обычно нравились зрителям. Он и не предполагал, что Джордж Кшитска когда-либо выйдет в эфир и будет иметь такой успех.

Кшитска дал интервью перед съемкой, все как положено, ничего необычного, но когда пришло время записывать его «Эхо», с ним что-то произошло. Будто что-то зажглось внутри старого мизантропа. Он буквально заразил всех присутствующих своим самообладанием, зажигающей энергией, интеллигентностью.

Он прочитал своему гостю «Открытое письмо от дяди Джорджа дяде Сэму» и в течение отведенного ему эфирного времени представил как Соединенные Штаты, так и свой тридцать первый канал в качестве неразумных институтов, каковыми они в сущности и являлись. И, конечно, определенная часть зрителей была потрясена. Студия разрывалась от телефонных звонков, зрители хотели чаще видеть на экране дядю Джорджа.

Так в Чикаго родилась новая телевизионная звезда.

В зимнем саду никто не потрудился даже предупредить Эйхорда, что этот старый уродливый гусь, который называл себя дядей Джорджем Кик-Сиськой, хотел «опустить Джека на девяносто процентов». Такое вываливание в грязи «на девяносто процентов» было старой шуткой маленьких вечеринок, где того, кого бьют, оставляют живым, но, как говорится, раздевают догола. Дядя Джордж решил такое провернуть с Джеком, чтобы от того к концу передачи остался кровоточащий, трясущийся мешок протоплазмы. Джеку только сказали, что это приглашенный репортер, который задаст пару вопросов и кое-что прокомментирует после того, как Кристи закончит со своим интервью.