Грузовой лифт - [28]

Порой игра требует, чтобы случайность или последовательность вдохновенных действий позволила одному из любопытных, заблудившихся в воображаемом лабиринте, который вы частично посетили, оттуда выйти. Скажем, избранник (хотя этот термин неудачен, ведь предлагаемый шанс несоразмерен заслугам) может воспользоваться неурочным отпуском, и в этом случае ему разрешается подходить к реальности под легкомысленным углом зрения.

Вы пожелали, чтобы я воплотился в оправдание вашего неведения, и питали иллюзии на мой счет. Тем не менее под воздействием притягивающей силы, чей порыв передается всем вещам, я стал достаточно реальным и указываю вам на то, чего не знаю и что открываю одновременно с вами: на молчаливую тайну, которой заряжены слова…

Не важно, выражается ли сия тайна зрительно или словесно. Это лишь вопрос степени при подходе к реальности. Образ и речь, подобно пространству и времени, – не более чем способы перехода, взаимно дополняющие отношения. Под этим подразумевается, что если бы взмах птичьих крыльев длился тысячу лет, ни один человеческий глаз не смог бы его наблюдать. Стало быть, в условиях управляемого сна можно осуществить что угодно. Мы похожи, не так ли? Почему бы то, что способен увидеть призрак, не узреть реальному человеку?

Как только научитесь населять свою коробку, обратитесь вновь к миру, и пусть вам приснится, будто он заключен в вас. Тогда вы увидите камень, плывущий в свете зари, и наконец поймете, что такое настоящая иллюзия. С этой минуты вам больше не понадобится коробка, но лишь ключ для выхода отсюда.

Действуйте так, как я вам сказал, остальное узнаете сами. Я уже говорил вам, что сейчас должен уйти, поскольку этого требует длина рассказа. Взгляните! Целая ночь ушла на чтение этих фраз, и я опаздываю… Когда выйдете, хорошенько заприте за собой дверь. Последний поворот ключа позволит вам все это стереть.

Старик в последний раз показывает местность:

– Только не бойтесь, память никогда не заблудится…

– Я не смогу вернуться?

– Возвращаются только в воспоминаниях, не забывайте об этом…

Он натянул большой плащ из перьев, который перед этим снял, или другой похожий, с кожаной бахромой, и дружески мне помахал. Пролез в оконный проем, вприпрыжку направился к каменному дубу и открыл в стволе дверь из слоновьей кожи, которую видел во сне. Когда он с улыбкой обернулся ко мне, а затем исчез, мне вдруг показалось, что этот миг я уже когда-то пережил. Но створка из древесной коры вскоре закрылась, а дуб вновь раскинул свою крону в пространстве.

24. Ложный выход

Мне казалось, если в крышках коробок просверлить два глазка, было бы легче проникнуть во мрак бескрайней пустоты, но вскоре я понял, что у всех людей глаза помещаются на разном расстоянии и, в конце концов, зрение всегда ограничено пределами уникального пучка…

Когда я дохожу в своих размышлениях до этого места, то, повернув набрякшие от сна веки к саду, вижу, как дверь в стволе дуба отворяется и оттуда вновь выходит старик, прикладывая ладонь ко лбу. Он шагает к сундуку, сдвигает его застекленную стенку, приближается, лавируя между мебелью, и говорит мне:

– Черт возьми, я ушел, не отдав постскриптум к письму, которое вручил вам в предыдущей главе. Простите, в моем возрасте память уже дырявая. Еще чуть-чуть, и я мог бы вас не застать…

Он передает мне смятый клочок бумаги, а затем семенит обратно в сад. Оставленное им послание нацарапано так небрежно, словно писалось в полной темноте, и содержит следующие слова:

P.S. Мир, который вы ищете, обладает двумя входами, которые ведут к двум параллельным коридорам. Насколько хватает глаз, оба они образуют один коридор. Тот вход, куда вы направитесь через несколько минут, чтобы уйти отсюда, – это выход через сад. Другой предназначен для меня – это выход в дереве. Мы будем пересекать разные пространства, вы об этом прекрасно догадываетесь. Тем не менее в конце нашего обоюдного движения через соответствующие отрывки мы станем абсолютно одинаковы, и лишь один из нас проникнет в завершающую трубу. Тот, кто останется, будет носить в себе тень двух других. Куда бы он ни шел и что бы ни делал, я всегда буду вами, а вы – мной. До скорого, с дружеским приветом.

25. Сад без возврата

Благодаря волшебной коробке, в начале двадцать пятой главы нашего рассказа все персонажи, за исключением читателя и писателя, ибо таков обычай, были возвращены в пустоту, откуда их извлекли.

С тех пор мы знаем, что вызов призраков – вовсе не сложная операция, но придание им видимости жизни – опасная физическая авантюра. Мы разломали одну за другой черные коробки и убедились, что обитаемая пустота везде одинакова. В эту минуту мы размышляем над хрупкостью вымышленного мира, что по контрасту приводит нас к жестокому осознанию господствующей тяжести реального. Мы вертим в пальцах огромный ключ, оставленный нам пернатым стариком, а затем бросаем прощальный взгляд на груду предметов, загромождающих сундук. Помянем беднягу Ламбера, приложившего столько сил, чтобы подвести нас к этому моменту синтеза, следующему за рассказом, но предшествующему его замыслу.

Проходя мимо венецианского зеркала, задержимся на пару секунд перед худым, сгорбленным отражением старика, чья улыбка напоминает уловку, а затем наденем плащ, валяющийся вместе с другими на полу. Моделей столько, что не хватит и тысячи страниц для их описания. Найдем плащ, соответствующий нашей эпохе, и облачимся в него. Теперь вынем стеклянную панель, отделяющую нас от сада, и пойдем по тропинке, петляющей между купами деревьев. Прошагаем под высоким дубом – его листья трепещут, а на коре мы не замечаем никаких следов двери. Зверей, пьющих у берега водоема, похоже, не беспокоит приближение человека.