Грустное кино - [22]

Сид поначалу был не на шутку раздосадован необходимостью замены, с серьезным видом замечая, что «не хочет проявлять неуважения». А потому испытал великое облегчение, когда Борис от души расхохотался.

– Да, Сид, вот тебе, блин, шоу-бизнес, – вымолвил Б., вновь обретя способность внятно говорить.

В любом случае Тони Сандерс вылез из столь необыкновенного транспортного средства в прекрасной форме, полностью расслабленный после долгого путешествия. Он вразвалку прошел в комнату, где его ждали Борис и Сид, а также три ведерка с шампанским на столе. Они уже вовсю пили.

– Новости, – сказал Тони, не выпуская из рук портфель, – у меня есть название.

– Прекрасно, – отозвался Борис, вручая ему стакан шипучки, – а как насчет истории?

– История может подождать… – Тони заглотил выпивку. – Ну как, вы готовы? Врубитесь… – Он – поднял пустой стакан и двинул им по воображаемому экрану:

ЛИКИ ЛЮБВИ

Тони внимательно изучал лицо Бориса на предмет почти неразличимой оценки, тогда как тот, слегка вопросительно склонив голову набок, глазел на него, ожидая продолжения.

– Да? – наконец спросил он.

Писатель, по-прежнему с портфелем в руке, прошелся по комнате, энергично размахивая пустым стаканом и стремительно излагая:

– Эпизодично, врубаетесь? Истории о разных видах любви. Пять, шесть, семь видов любви – Идиллический… Нечестивый… Лесбийский… Кровосмесительный, типа брат-сестра, отец-дочь, мать-сын… Садизм… Мазохизм… Нимфомания… вы следите?

Но к этому моменту Борис уже не просто следил, а принялся развивать тему. Он повернулся к Сиду.

– Анджела Стерлинг, – сказал он. – Мы снимем Анджелу Стерлинг в роли нимфоманки, – затем снова к Тони: – Прекрасная светловолосая американская наследница из Джорджии… наследница табачных плантаций, единственный ребенок в семье… она озлоблена, потому что думает, что папаша хотел мальчика, а не девочку… папаша – очень важный южный джентльмен, мятная водка на веранде… наблюдает за тем, как лопающиеся от счастья черножопые собирают урожай… «Да, сэр, я с первого взгляда могу отличить полевого ниггера от домашнего ниггера!» Дочь сбегает оттуда, отправляется в Марокко и ебется с каждым, у кого шевелится.

– Прекрасно, – выдохнул Тони, – прекрасно. – Внезапно он бросил портфель и рухнул на кушетку. – Блин, эти девчонки совсем меня умотали… дай мне малость виски, а, Сидней… ну и городок, ни хрена себе.

Большой Сид сиял улыбкой, на цыпочках подбираясь к бару и только что не кудахтая, как несушка на защите своего выводка, – ибо магия началась, пошла эта загадочная творческая штуковина, Великая Мистерия… Одна минута, никакой истории – следующая, зубодробительный хит! Бог сидел у себя на небесах, и все шло как надо в мире Сида Крассмана.

4

Проработав три дня и три ночи напролет – с помощью разумного использования инъекций витамина B₁₂, крепко приправленного скоростными амфетаминами, – Борис и Тони оказались способны выдать сценарий. Или, по крайней мере, то, что можно было показать заинтересованным отделам: художественному (для обеспечения декораций и реквизита), актерскому (для обеспечения статистов) и костюмерной (для обеспечения костюмов). От отделов в свою очередь требовалось представить оценку стоимости. Все это в конечном итоге позволяло определить надстрочный бюджет фильма – «надстрочный» означало то, что стоимость не включала в себя оплату актеров.

Прорыв с бюджетом и примерным графиком был чрезвычайно важен для Сида, ибо он по-прежнему крутился как волчок, собирая все деньги вместе – хотя с приписанной к картине Анджелой Стерлинг это было по большей части вопросом праздным – простым делом принятия наилучшего предложения. Он примерно по десять раз в день разговаривал с Побережьем – чаще всего с Лесом Харрисоном, который в эти дни не на шутку тревожился насчет предстоящей встречи с Папашей и нью-йоркскими акционерами, в течение которой ему пришлось бы разгласить тот факт, что их главный актив, Анджела Стерлинг, снимается в фильме, где они не принимают никакого участия. Особенно Леса удручало то, что председательство было фактически препоручено ему в результате его «абсолютной личной гарантии» совету, что «Метрополитен Пикчерс» имеет Анджелу Стерлинг эксклюзивно.

– Бога ради, Сид, – продолжал он орать в телефон, – скажи хоть, о чем картина! Я не могу просить полтора миллиона, если не знаю, о чем картина! О какой такой она дьявольщине, а, Сид?!

– Хорошо, Лес, я тебе скажу, – очень серьезным тоном отвечал Сид, – скажу тебе примерно… так-так, посмотрим, я тебе скажу… примерно, э-э, так-так, гм, примерно через девяносто минут! Ха-ха-ха! Ну как, Лес, зацепило?

– Сукин сын! Ты что, забыл, что Папаша тебе первую долбаную работу дал?

Тут Сид широко распахнул глаза от возмущения. А потом принялся молотить кулаком по столу и орать.

– Работу?! Работу?! Первый кусок говна на лопате – вот что за работу он мне дал! Он меня на два с половиной процента валового поставил – вот что он сделал! Старый ублюдок до сих пор на Сиде Крассмане деньги имеет! – Ужаснувшись чудовищности такого положения дел, Сид чуть не задохнулся от возмущения. – Он… он преступник, – начал было заикаться Сид, но затем резко восстановился и опять стал орать: – Да заебитесь вы оба до усрачки! На хуй пошли! – Сид с грохотом опустил трубку, и как раз в этот момент в кабинет вошел Борис. – Можешь себе представить наглость этого Хрена Моржового? – вопросил Сид, указывая на телефон. – Он мне говорит, что старик Харрисон дал мне первую работу! Когда на самом деле он оттяпал мои два с половиной процента валового! Борис прилег на кушетку.