Групповые люди - [188]

— Не много ли чести этой вшивой проститутке? — перебил Маленкова Берия.

Сталин медленно поднял руку и тихо сказал:

— Продолжайте, товарищ Маленков. Это принципиально важно для решения сегодняшних смертельных задач.

— И вот здесь-то, могу признаться, меня охватили те же чувства сомнения, о которых нам рассказал Андрей Андреевич. Я не решаюсь зачитывать абзац из речи товарища Сталина, который смутил некоторых членов Политбюро…

— А вы решайтесь, товарищ Маленков. И Маленков зачитал:

— "Говорят, что в этом "завещании" Ленин предлагал съезду ввиду "грубости" Сталина обдумать вопрос о замене Сталина на посту Генерального Секретаря другим товарищем.

В комнате воцарилась тишина. Взоры всех были обращены на Сталина. А он будто рассматривал свою трубку, думал о чем-то, точно посмеиваясь.

— А в чем сила большевистской партии? — спросил Сталин у Андреева.

— В единстве, в связи с народом.

— А в чем еще? — спросил Сталин, обращаясь уже ко всем присутствующим. — Вы как считаете, товарищ Шверник?

Шверник побледнел, однако, справившись с волнением, сказал:

— Сила большевистской партии в марксистско-ленинском учении, которое обосновало политическое господство пролетариата, обосновало возможность построения социализма…

— Товарищ Шверник, ты же не на лекции среди ивановских ткачих. Ближе к жизни! Ближе к сегодняшним нашим задачам! Кто скажет, в чем сила большевистской партии?

Молчание длилось несколько минут. Это были редкостные игровые мгновения, когда вождь сам руководил игрой, испытывая каждого. Очки писал Берия. Итог подводили вместе. А Сталин между тем, поигрывая своими хитрющими глазками, говорил: — Вы невнимательно читали товарища Сталина. А у него написано, — и он процитировал себя по памяти: — "Оппозиция старается козырять "завещанием" Ленина, но стоит только прочесть это "завещание", чтобы понять, что козырять им нечем. Наоборот, "завещание" Ленина убивает нынешних лидеров оппозиции. И добавлю — выбивает из рук козыри сегодняшних наших врагов. Я говорю, учитывая сегодняшний момент развития и нашего общества, и международного рабочего движения, что сила нашей партии в абсолютной правде, которая заключается: первое — в полной гласности; второе — в открытом признании всех личных ошибок и недостатков, которые при некоторых обстоятельствах могут повредить личности или общему делу; третье — мы не боимся правды, потому что только настоящая правда может объединить людей, сплотить партию и народ". Здесь правильно говорили товарищи, что надо четко разграничивать личные моменты и общественные. Наша правда состоит в том, что у нас на первом месте стоят общественные государственные интересы.

Меня поразило, что большинство членов Политбюро и ЦК могут допустить, что мы можем исказить некоторые факты нашей внутрипартийной борьбы. Вы у меня спрашиваете, почему я в двенадцатом томе рассказал о Бухарине как о крупном теоретике партии. Это сущая правда. И товарищ Сталин не позволил бы себе исказить правду. И здесь мне бы хотелось сказать о самом главном. Первое. Любой член партии, какой бы пост он ни занимал, если он даже не изменит партии, а потускнеет политически, то он не может называться коммунистом. Как вы знаете, я в свое время дружил с Николаем Ивановичем Бухариным, мы общались семьями, но, когда Бухарин изменил партии, я проголосовал за его расстрел. Второе. Здесь предлагались разные варианты, я бы сказал, искажения исторической правды. Нам бы не простили потомки, если бы мы в качестве поводыря взяли ложь, как выразился наш пролетарский писатель, религию рабов и хозяев. На том историческом этапе, в тридцатые годы, мы на открытых процессах перед всем миром говорили правду и выносили суровые приговоры изменникам Родины, "случайно" и не случайно сбившимся с пути. Снова возьмем вопрос о Бухарине. Мы все егр любили, он был остроумным, начитанным и, я бы сказал, эрудированным человеком. Сейчас мы не будем вдаваться в то, что привело Бухарина к троцкизму. Его ошибки по вопросам классовой борьбы, об обострении классовой борьбы, о крестьянстве, о нэпе, о новых формах смычки города и деревни вышли из неправильной теоретической Установки, из его теоретических изъянов. Вот здесь я прошу вас, товарищ Жданов, зачитать письмо Ленина о Бухарине как теоретике.

Жданов раскрыл двенадцатый том Сталина и прочел оттуда выдержку процитированного Сталиным отрывка из письма Ленина:

— "Из молодых членов ЦК хочу сказать несколько слов о Бухарине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)". — Жданов отложил книгу, тихонько прикрыл ее и любовно, будто в растерянности стал поглаживать блестящий коричневый переплет с золотым тиснением. Он отрешенно смотрел в сторону Сталина, не зная, как поступить дальше.