Групповое лечение - [61]

«Мы видим, что молодые исследователи создают исследовательские проекты как абстрактную картину: берут различные красивые и многоцветные слова из новейшей литературы и переставляют, перекладывают их, создавая новый конгломерат, добавляя мешанину наблюдений, непереваренных и неперевариваемых.

Экспериментальные дисциплины справедливо искоренили веру в истину a priori… но нужно помочь молодому поколению не впасть в противоположную крайность, не менее пагубную, а именно в недисциплинированные эксперименты, не руководимые никакой идеей».

(Сомнительно, чтобы компьютеры заменили людей, но они, несомненно, заменят людей, которые умеют делать только то, что компьютеры делают лучше.)

Пример-иллюстрация. Доктор Кью рекомендовал пациентке переход к другому терапевту, потому что в группе она не чувствовала заметного улучшения. Остальные члены группы немедленно начали убеждать ее остаться и постараться объективнее отнестись к своим играм, чтобы она смогла отказаться от некоторых из них настолько, чтобы иметь возможность услышать, что пытаются ей сказать. Когда доктор Кью рассказал об этом на встрече с молодыми терапевтами, они немедленно принялись post factum объяснять, почему это произошло: другие пациенты были встревожены угрозой разделения, а также тем, что пациентка не чувствовала прогресса и так далее, — и пришли к заключению, что подобная реакция группы почти неизбежна. Доктор Кью упомянул, что на той же неделе он дал такую же рекомендацию пациенту в другой группе, но там остальные члены группы согласились с его мнением и пациент оставил группу и перешел к другому терапевту. Несомненно, оба исхода «объяснимы», но в научном смысле один случай без другого не имеет смысла. Единственный способ сделать подобные «объяснения» разумными и логичными, это спросить себя не «Как мне это доказать?», а скорее «Как мне это опровергнуть?», а затем попытаться опровергнуть. В приведенном примере каждый случай может быть «объяснен» порознь, но, к несчастью (или, скорее, к счастью), взятые вместе, они опровергают объяснения, предложенные для каждого из них. Только путем сопоставления таких противоречивых результатов групповая терапия может стать чем-то большим, чем просто обменом писем между почтительными коллегами.

ОРГАНИЗАЦИЯ ИССЛЕДОВАНИЙ

Если групповой терапевт задумывает исследовательский проект, он должен оценить его с вниманием, какого ожидают от опытного клинициста. Он должен спросить себя, какие сложные мотивации определяют его интерес именно к этой проблеме. Эти мотивации удобнее всего рассмотреть со структурной точки зрения. Что надеется узнать его Взрослый? Что будет делать в этой ситуации его Родитель? Почему его Ребенок интересуется этой проблемой, как его Ребенок собирается использовать проект и что он будет делать с данными? Такие вопросы создают проекту рациональную перспективу. Если выяснится, что архаичные мотивации доминируют над неопсихичны-ми, весь проект следует подвергнуть сомнению и радикально изменить организацию эксперимента или вообще от него отказаться. В одном случае, связанном с групповой динамикой, степень самообмана граничила с садизмом и была очевидна всем, кроме экспериментатора; но он отчаянно сражался за свою академическую «свободу» и продолжал осуществлять свой проект, со временем вызвав возмущение научного и политического сообщества. В данном случае вопрос не в ценности или надежности результатов, а в том, оправдывают ли они эксплуатацию субъектов. Менее решительный человек мог предпочесть бы, чтобы кто-то другой проявил инициативу в столь сомнительном проекте, в котором количественные взаимоотношения между архаичными (Ребенок) и рациональными (Взрослый) мотивациями были подвергнуты сомнению многочисленными компетентными комментаторами.

В другой аналогичной ситуации молодой групповой терапевт, у которого необычные личные критерии отбора пациентов не были четко сформулированы, кончил тем, что создал группу из молодых привлекательных женщин с одинаковыми брачными проблемами. Вопрос возник не потому, что получилась столь единообразная группа, а потому что терапевт этого не предвидел (поскольку личная привлекательность и сексуальная фрустрация не входили в сформулированные им критерии отбора). В данном случае Взрослое обязательство заключалось в исследовании женской тревожности, Родитель проводил необъявленное и основанное на предубеждениях исследование неудовлетворительных мужей, а Ребенок втайне был зачарован периферийными аспектами; и соответственно пострадала эффективность всего проекта. Руководитель предложил пересмотреть мотивации терапевта, и результат благотворно сказался на его работе.

Поскольку архаичные (Детские) и заимствованные (Родительские) отношения почти всегда влияют на организацию эксперимента, по крайней мере в отношениях с субъектами-людьми в социальных науках, их простое присутствие вовсе не всегда указывает на необходимость пересмотра, при условии, что доминирует рациональное (Взрослое) отношение. В этом случае Ребенок и Родитель не снизят ценность исследования, но придадут ему особый привкус. Так, изучая воздействие алкоголя, трезвенник с сильным Родителем может разработать совсем не такой эксперимент, как алкоголик с активным Ребенком, но рациональные (Взрослые) соображения скорее возьмут верх над этими скрытыми тенденциями, чем наоборот, и в таком случае оба замысла могут оказаться разумными. Тем не менее можно рекомендовать, чтобы предварительно мотивации экспериментатора были проверены нейтральным специалистом. В некоторых случаях найти такого нейтрального участника почти невозможно. Особенно это относится к случаям так называемой «подростковой преступности». Всякий, кто наслушался докладов на эту тему на больничных конференциях, может прийти к выводу, что обе стороны в равной степени рациональны, но существует своего рода «избирательная рациональность» в зависимости от того, на чьей стороне участник обсуждения: жертвы или агрессора, к тому же существуют и расхождения во мнении, кто именно является жертвой, а кто агрессором.