Группи: Sex, drugs & rock’n’roll по-настоящему - [80]
— Да ладно тебе! — начал уговаривать Джо. — Я не скажу Гранту, честно-честно.
— Однажды он уже узнал о наших с тобой похождениях, и не без с твоей помощи. Ты же хотел испортить наши отношения, — напомнила я, но промолчала о том, что и сама тогда намеренно взбаламутила воду.
— Но тот раз — совсем другое дело.
— Вот именно. И главное отличие в том, что в этот раз точно ничего не будет.
— Я думал, ты мне друг… — протянул Джо, не на шутку уязвленный.
— Я и есть друг, — подтвердила я, не понимая, при чем тут вообще дружба.
— Слушай, ты же мне очень нравишься, правда. С тобой я могу быть по-настоящему откровенным и ничего не бояться… Почему ты не хочешь мне все это показать? Ведь Гранта даже нет дома.
— Я тебе уже все показала, разве нет? И вовсе не обязательно теперь тренироваться на мне. Найди себе какую-нибудь девицу и опробуй новые знания на ней. Можешь поупражняться с этой своей цацой из Белгравии. — Я встала и направилась к двери.
Джо в недоумении смотрел на меня, все еще не веря, что я говорю серьезно.
— Куда ты?
— Спать.
— Но ведь Гранта нет дома, — снова повторил он. — Сегодня он не вернется. Ты же не хочешь спать одна?
— Именно этого я и хочу, — заявила я. — Доброй ночи. — И я оставила Джо наедине с его воображением.
Глава 29
На следующий вечер я вернулась раньше Гранта и не знала, в котором часу его ждать и ждать ли вообще. Я устроилась почитать в его комнате, и вдруг он с шумом ввалился туда, яростно швырнул на кровать свой чемоданчик и принялся брызгать повсюду освежителем воздуха.
— Привет, — сказала я.
— Хм-м-м, — промычал он, уселся на матрас и начал перебирать билеты футбольного тотализатора. Затем вытащил пикантный журнальчик и с одобрительным хрюканьем стал разглядывать снимки полуголых девиц. — Какая миленькая, — повторял он, листая страницы, а потом повернулся ко мне: — Еда есть?
— Есть кое-что.
— Хорошо. Я буду бутер с колбасой и йогурт.
Я довольно неплохо изучила его пищевые пристрастия, поэтому подготовилась заранее и купила нужные продукты.
— Так-то лучше, — сказал он, прикончив сэндвич. — Ты получаешь одну золотую звезду.
— О, спасибо тебе огромное, Грант, — улыбнулась я.
— Так, не паясничай!
— Что ты, Грант! — Я смиренно потупилась.
Он испытующе глянул на меня:
— Ты вчера спала здесь?
— Ну да, ты ведь разрешил, нет?
— Знаю, что разрешил… Просто подумал — мало ли, ты спала с Джо, вот и все.
— Нет, ничего такого не было. Ты же мог вернуться.
Кажется, он впервые упомянул мой секс с Джо.
— Я предупредил, что буду ждать звонка из Америки, и тебя ничего не останавливало.
— Кроме одного: я совершенно не хочу с ним спать… Больше не хочу, — добавила я. — И раз уж мы заговорили о Джо, то заодно скажу: я вовсе не хотела, чтобы ты узнал о прошлом разе.
— Ой, не надо молоть чепуху, — бросил он. — Ты, конечно, очень хитрая, но я вижу тебя насквозь.
— Тогда тебе должно быть очевидно, что меня интересуешь только ты, — лукаво заметила я. — Ну а кроме того, ты же сам говорил, что тебе все равно, с кем и чем я занимаюсь, поскольку я всегда возвращаюсь именно к тебе.
— Ну да, я знаю, что ты никуда не денешься, — сказал Грант уверенно. — Но в тот раз с Джо ты все же немного перегнула палку, согласись.
— Да почему же, если тебе наплевать?
— Меня взбесило, что он снова смог тебя затащить в койку. Теперь Джо еще больше возомнил о себе и с ним совершенно невозможно разговаривать, поскольку он вечно пытался всем что-то доказать, хотя мне по барабану.
— Прости, — сказала я. — Я не знала, что все так обернется.
— Да я не сержусь, — ответил Грант. — Просто впредь так не делай.
— Конечно, не буду, — подтвердила я и на миг задумалась. Пока Грант разоткровенничался, надо брать его тепленьким. — А скажи-ка мне, Грант, если тебе на все наплевать, почему ты до сих пор со мной встречаешься?
— Ну, — задумался он, — твое настойчивое желание быть со мной греет мое самолюбие. Если бы не твоя настойчивость, мы бы уже давно разбежались. Меня устраивают такие отношения: ты меня развлекаешь, слушаешься меня, не бесишь. Но на этом все: больше ты от меня комплиментов не добьешься, моя девочка.
А я большего и не хотела. Жаль, конечно, что пришлось переспать с Джо, чтобы разобраться в отношениях с Грантом, но зато теперь все более-менее прояснилось. У нас все было в порядке, и я не могла не радоваться.
Потом я рассказала о своем вчерашнем разговоре с Джо, и Грант чуть не лопнул от самодовольства, когда я пересказывала свою реплику о том, что он гораздо лучше Джо в постели.
— А он что? — спросил Грант.
— Попросил, чтобы я показала, как мы с тобой это делаем, — сказала я.
— И ты показала?
— Ну, я продемонстрировала на кровати парочку поз, поясняя свои телодвижения, но он вознамерился со мной их опробовать. Заявил, что хочет изучить твою технику.
— Никто не сможет изучить мою технику. Любая девушка, которая хоть раз со мной переспала, мечтает выйти за меня замуж.
— Правда? — Раньше я об этом не задумывалась.
— Точно тебе говорю. Ты бы выскочила на меня как миленькая, если бы я предложил. Вот только предлагать никто не собирается.
Мысль Гранта о замужестве показалась мне очень странной, я даже примерно не могла себе такого представить.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.