Группа крови - [13]

Ноги нелепо подкосились в коленках, и крепыш, потеряв сознание, растянулся на донельзя заплеванном полу лестничной клетки…

Оклемался Крокодил в тот момент, когда его тяжелое тело бесцеремонно выволакивали из милицейского «уазика». Будто свинцовая голова болталась из стороны в сторону, к горлу подступила тошнота.

Первым его желанием было закричать во весь голос свою фамилию и должность, но мешала тошнота. Тогда он решил не торопить события – какая разница, сейчас заведут его в дежурку, раскроют журнал задержанных, и все выяснится.

Однако он и представить себе не мог, как сильно заблуждается насчет дежурки и журнала…

Два бугая действительно затащили Крокодила в отделение, но вместо того чтобы выполнить необходимые протокольные формальности, втолкнули задержанного в узкую комнатушку.

Письменный стол, похожий на школьную парту, два хромоногих стула и несгораемый шкаф, именуемый многими ошибочно сейфом, – вот и весь гарнитур, представший перед глазами Крокодила.

За столом сидел недавний знакомый капитан в форменной рубашке с засученными рукавами, а рядом с ним возвышались двое угрюмых сержантов, похожие на средневековых инквизиторов. Для полноты сходства не хватало лишь орудия пыток.

– Ну что? – Капитан вопросительно уставился на задержанного. – Как насчет переломанных рук, а? Не слышу ответа.

Сержанты скривились в подхалимских усмешках, и Крокодил моментально все понял – он мысленно представил надвигающиеся события и пожалел, что запястья скованы железными браслетами.

В ответ на поставленный вопрос в присущей ему пренебрежительной манере офицер ФСБ произнес:

– Я тебе, ментовская рожа, действительно руки переломаю, причем правую в двух местах – осколочный перелом у основания кисти и открытый на предплечье.

Капитан широко раздул и без того жирные щеки, покрасневшие от услышанной дерзости. Он потрогал кончиком указательного пальца нос и близоруко сощурил поросячьи глазки. Встав из-за стола-парты, мент приблизился к задержанному. Вслед за шефом двинулись сержанты.

Следуя давно известному правилу, что лучший вид защиты – нападение, спецназовец, высоко подпрыгнув, нанес сокрушительный удар носком ботинка в челюсть красномордому капитану.

Не ожидавший такой прыти от задержанного самоуверенный милиционер как подкошенный опрокинулся на спину, развалив немалым весом допотопную парту и сильно ударившись головой о пол. Затылок кровоточил свежей ссадиной; из горла вырвался сдавленный крик.

Атлеты-сержанты на короткий миг замерли, уставившись на распластавшегося шефа и переводя недоуменные взгляды на спецназовца.

Воспользовавшись замешательством инквизиторов, Крокодил проделал резкий разворот на одной ноге, второй нанеся неожиданно хлесткий удар в солнечное сплетение стоящего справа мента. Тот согнулся пополам, хватаясь руками за живот, и запричитал:

– Я же только что поел… бу-у-у-э-э-э… – Зловонная блевотина полоснула из широко открытого рта на одежду задержанного.

Второй сержант, оказавшись один на один с техничным противником, в совершенстве владеющим искусством рукопашного боя, слегка очумел.

– Ну что, мусорская рожа, теперь с тобой разберемся? – Крокодил стал угрожающе и нарочито медленно надвигаться на бугая.

Огромный кулак попятившегося милиционера в бессильной злобе только рассек напряженный воздух перед лицом задержанного.

Крокодил даже не подумал уклониться, так как колотушка из пяти пальцев пролетела на приличном расстоянии, не причинив никакого вреда; он уже собирался как следует врезать сержанту, когда барабанные перепонки едва не лопнули от прозвучавшего душераздирающего крика – выкатив безумные глаза на лоб, сержант-инквизитор нещадно вопил:

– По-мо-ги-те-е-е! У-би-ва-ю-ю-ют! Спа-си-т… – Плоская подошва сорок третьего размера кожаных туфель Коркодила, подобно кузнечному молоту, опустилась на приглаженный затылок мента и не дала ему докричать всего одну букву, которая вырвалась в виде глухого стона из горла падающей ничком туши: – Ее-э…

Противник был повержен, но Крокодил по-прежнему оставался в стенах отделения милиции, и по-прежнему его руки были схвачены стальными браслетами за спиной.

На отчаянный вопль о помощи в комнату для экзекуций ворвались трое оперов: нелепо застыв на пороге, они с недоуменными гримасами уставились на последствия произошедшей баталии.

Один из них, коротышка с длинными, как у орангутанга, руками, первым пришел в себя. Выхватив баллончик со слезоточивым газом, он направил мощную струю в лицо Крокодила.

Не успевший затаить дыхание спецназовец поперхнулся, из глаз его потекли слезы. Потеряв ориентацию в пространстве, подобно слепому котенку, выведенный из строя Крокодил закрутился на месте.

Глухие удары резиновых дубинок посыпались на чекиста с трех сторон; можно было подумать, что перед операми не человек, а охапка переспевшей пшеницы, из которой выколачивают золотые зерна. Подоспевшие на подмогу приятелям милиционеры трудились на совесть. Вспотевшие и разгоряченные от вида хлынувшей крови, они вкладывали в удары всю злость, на которую были способны, – в общем, работали не на страх, а на совесть.

За несколько секунд высокомерное лицо спецназовца превратилось в кровавую кашу – губы треснули, как пережаренная кукуруза, нос съехал на сторону, а глаза заплыли здоровенными синяками, волосы слиплись от обильно хлынувшей крови, багрово-черными пятнами стекавшей на легкую спортивную куртку.