ГРУ: дела и судьбы. Военная разведка: становление, деятельность, результаты и судьбы ее сотрудников - [34]

— Который успешно бежал из самой охраняемой в Англии тюрьмы?

— Бывало и иное. Некий адвокат (не стану называть хорошо знакомую фамилию) брал на себя посреднические обязанности по освобождению наших людей и выстраивал для этого целую линию. За одного своего разведчика мы, допустим, должны были отпустить из ГДР двух сотрудников БНД, освободить арестованного в Венгрии английского шпиона… Многоступенчатая процедура, несколько напоминающая сложный квартирный обмен. Однажды для освобождения нашего товарища пришлось пригнать на один немецкий мост целый автобус, в котором находились 23 человека.

Разведчик по убеждению. Владимир Иванович, чувствуется, что вы провели долгие годы в Германии. Теперь-то можно рассказать, чем там занимались?

— При первой командировке в ГДР поле моей деятельности как оперативного работника было разнообразным и достаточно широким. Узкой специализации у нас, как правило, тогда не существовало. Во второй командировке я уже был руководящим сотрудником и соответственно организовывал работу свою и подчиненных. Из Германии (ГДР к тому времени уже не существовала) вернулся домой в 1992-м.

— Значит, вам пришлось пережить за рубежом и распад ГДР, и ее спецслужб?

— Да, драматические события в жизни нашей и особенно их страны.

— Насколько успешно складывалась там ваша деятельность? Может быть, раскроете какие-нибудь эпизоды?

— Это вряд ли стоит делать. Ведь события еще достаточно свежи. И совсем не понравится партнерским службам некоторых стран, с которыми мы поддерживаем отношения. Наконец, это может коснуться судеб людей, с которыми я работал. Однако если меня поощряли, повышали и награждали, видимо, деятельность оказалась небесполезной. Горжусь наградами: нашими орденами, боевым орденом ГДР, орденом «Слава» Афганистана.

— Побывали и там?

— Но не в составе Ограниченного контингента.

— Вы вернулись на Родину в нелегкое для разведки время. Тогда полным ходом шла перестройка всех спецслужб.

— Положение было тяжелое. Мы попали под пресс немыслимых парламентских расследований, непонятных и, поверьте, совершенно некомпетентных комиссий… В СВР тогда рванули многие жаждущие популярности депутаты: где секретные архивы, где отдел, в котором сидят «натренированные убийцы»? Чушь! Но рвались, требовали секретные документы, некую «особую папку»…

— А вы?

— Как и другие руководители, не пускал и не давал. В ответ получал обвинения в том, что покрываю, укрываю или не способствую очередному расследованию. Почти все проверявшие грозили увольнением.

— Не было соблазна плюнуть и уйти?

— Охватывали сомнения — служить или не служить? Что делать дальше, когда люди, ни черта не понимавшие в нашем деликатнейшем деле, вызывают тебя и, прямо говоря, требуют выдать государственную тайну? Наверное, хорошо, что я тогда работал в отделе кадров. Вот когда возникло чувство профессиональной солидарности и ответственности: если сейчас уйти, то на твое место придут те, чужие. Развалят все, что только можно.

— Вы остались, но сколько светлых голов разведку покинуло…

— Период был особенно сложный. Формировалось отрицательное отношение общества к разведке, не было понимания во властных структурах. Доходило до того, что на покрытие всех текущих расходов за рубежом нам выдавали средства в экзотической валюте: как хотите, так и работайте, меняйте или еще что. А уж зарплата… В разведке остались только те, кто работал по убеждению. Все, пришедшие из финансовых либо карьерных соображений, ушли. Как и те, кто не сумел выдержать неприятнейшего прессинга. Многие наши сотрудники сейчас работают в бизнесе, в различных частных структурах. Я говорю это не в обиду или в осуждение им. Люди реализуют себя там, где могут, они служат и помогают стране. Зато у нас в разведке остался костяк тех, кто работал по убеждению. Кто после довольно мучительных размышлений понял: надо сохранить то, что осталось.

Подготовка к удаче. Вы считаете себя везучим человеком?

— Наверное.

— Существует в разведке такой фактор, как везение?

— Конечно. Есть и везучие люди. Но у меня другая теория: иногда мелькнет удача рядом с человеком, а он ее и разглядеть не успеет. Чтобы увидеть удачу, надо иметь подготовку и знания.

— А вы сами вербовали агентов?

— Естественно. Это называется «привлекал к сотрудничеству».

— Владимир Иванович, какова роль вашей Службы в борьбе с исламским экстремизмом? Есть ли у вас агенты, источники в их организациях? И как их внедрять во все эти кланы и тейпы? Ведь если человек проник в банду, он невольно может замарать свои руки чужой кровью…

— Во внешней разведке существует своя внутренняя этика. Повторю: мы не пользуемся грязными методами. Даже во имя каких-то наивысших целей. А я бы хотел обратить ваше внимание на то, что любой террорист, террористическая организация, группировка не могут действовать в безвоздушном пространстве. Им требуются транспорт, жилье, телефоны. Бандитам нужно перемещаться, получать документы и открывать банковские счета. Покупать взрывчатку или химические препараты. Оформлять фальшивые документы для переброски групп боевиков. При всей конспирации они оставляют следы своей деятельности. Вот то поле, на котором их по силам фиксировать спецслужбам. Здесь и необходима координация специальных служб. В одиночку ни с одной из задач не справиться. Допустим, выявим человека, который открыл для террористов счет где-то в офшорной зоне. И что мы с ним можем сделать сами? Обнародовать эту информацию. Но тогда грязные деньги пустят по другому каналу. Только действуя вместе, мы сможем остановить финансирование боевиков. Тут, кстати, есть свои особенности. Даже для современного мусульманского экстремизма нехарактерна европейская форма перевода денег. Чек, карточка, счет в банке