Похоже, теперь, старик сказал ему все, что хотел. Гейл поднялся на ноги.
— Благодарю тебя за добрые советы, — почтительно произнес юноша. Теперь мне будет о чем подумать.
Тейто Мол усмехнулся.
— Сегодня выдался славный денек, Гейл. Пусть то, что я сказал, не слишком печалит тебя. В твоем возрасте надо наслаждаться жизнью. Однако не забывай, что на свете существуют опасности посерьезнее, чем дикие звери и недруги, нападающие на племя.
— Я запомню это, — сказал Гейл, а затем развернулся и побежал в деревню.
Тейто Мол проводил взглядом удаляющегося юношу. Он знал, что сделал все возможное, чтобы предупредить Гейла, однако на сердце у старика все равно было тревожно. Он слегка покривил душой, когда сказал, что духи не вмешиваются в дела людей, — хотя в большинстве случаев так оно и было. Однако Тейто Мол не сомневался, что самим Гейлом духи весьма сильно интересуются. Но юноше он об этом сказать не мог. Старик и сам не все до конца понимал. Он вновь вынул кости, кинул их на землю и принялся гадать, что же судьба готовит Гейлу.
А Гейл тем временем вприпрыжку бежал по мягкой траве. Вокруг царили мир и покой, ярко светило солнце, однако слова Говорящего с Духами вселили тревогу в сердце юноши. Жизнь стала казаться ему далеко не такой безоблачной, как прежде. Впрочем денек нынче и впрямь выдался на славу, и даже удалось поболтать с Лерисой. Хотя о самом разговоре вспоминать не хотелось…
Внезапно юноша заметил какое-то шевеление в траве и замер, взяв копье наизготовку. Там мог затаиться кто угодно — даже травяной кот. Этот некрупный хищник способен с легкостью расправиться с жертвой, если застигнет ее врасплох. Травяные коты обладали поразительной способностью оставаться незамеченными до самого последнего Момента, когда прыжком набрасывались на добычу. А все благодаря цвету шерсти, желтовато-бурой во время засухи, и слегка зеленоватой в сезон дождей…
Но сейчас Гейл вздохнул с облегчением, завидев большое неуклюжее животное. Это была туна — дикий родич квила. Морду ее украшали два кривых бивня длиной в локоть. С тунами следовало всегда держаться настороже, поскольку они не отличались мирным нравом и могли взъяриться от любого пустяка. Тува подняла на Гейла маленькие, глубоко посаженные глазки, затем потрясла головой и с громким фырканьем исчезла в траве. Должно быть, где-то неподалеку притаились ее детеныши.
А Гейл спокойно двинулся дальше.
И вот наконец наступил долгожданный День Телят. Женщинам предстоял длительный очистительный ритуал, и потому всех мужчин племени изгнали из деревни. Под недовольным ворчанием скрывая праздничное настроение, те разбрелись по пастушеским лагерям, волоча за собой фляги с хмельным хойлем и мешки со снедью. Оглушительно забили барабаны, возвещая начало обряда очищения у женщин.
Тем временем юноши в своих лагерях отдыхали от тяжелой работы: сражались между собой, соревновались в метании копий, танцевали, — пока старшие воины и старейшины сетовали на то, какой невыносимой и скучной может быть жизнь под пятой у жены. Фляги с хойлем быстро пустели. Хоть младшим воинам пить спиртное и не дозволялось, этот обычай не имел силы запрета, на его нарушение смотрели сквозь пальцы, но лишь до тех пор, пока кто-нибудь из юношей не напивался до полного неприличия. Чтобы приготовить хойль, мякоть плодов смешивали с медом и водой и несколько месяцев держали в больших кувшинах, чтобы напиток забродил. Потом его процеживали и около года, а иногда и дольше, хранили в особых флягах. Следили за хойлем особо обученные женщины, которые знали все необходимые заклинания и ритуальные песни, без которых хорошего напитка не получится. Духи так же были большими охотниками до свежего хойля, но стоило им забраться в кувшин, чтобы его попробовать как напиток тотчас скисал.
Большинству старших воинов была свойственна надменностью и самоуверенность, что, в общем-то, и не удивительно для людей, сумевших пережить полные опасности годы юности. Теперь они уже не участвовали в набегах за каггами, но оставались главной ударной силой в сражениях с враждебными племенами. Отряд младших воинов, выстроенный клином, именовался копьем, а группа старших воинов преграждавшая неприятелю путь к деревне, носила название щит. В больших битвах, когда сражались сразу несколько деревень — такое случалось один раз в десять-двадцать лет, не чаще, — старшие воины стояли в центре защитной линии, тогда как младшие держались на изогнутых полумесяцем флангах, окружали врага и уничтожали его, прижимая к несокрушимому центру обороны.
Свои длинные волосы старшие воины заплетали в косу на затылке или же в две косицы за ушами. Они носили набедренные повязки или яркие короткие холщовые накидки. Самые тщеславные, красной краской обводили шрамы на лице и на теле.
Что касается старейшин, то они вечно кутались в длинные широкие плащи и опирались на тяжелые посохи, которые при случае могли также служить им оружием. Они коротко стригли седые волосы и презирали украшения. Все они были богаты, имели множество жен, детей и обширные стада. Старейшины селились в небольших семейных хуторах за пределами деревни — там они ставили отдельные хижины для каждой жены и загоны для скота. Чем больше было хижин, тем богаче считался старейшина. Дети помогали родителям пасти скот. Хотя для присмотра за стадами держали пленников-рабов, но этот обычай появился недавно и до сих пор вызывал споры среди старейшин и Говорящих с Духами. Вообще, старейшиной становился, в лучшем случае, один мужчина из десяти: остальных гибли в набегах, от когтей хищников и от болезней. Участь женщин была немногим лучше, и мало кто доживал до старости, умирая при родах или попадая в плен к другим племенам.
